77 бантиков на одной голове - [23]

— Ну, а какие оценки вам ставят?

— Пятерки! — с удовольствием ответила Кикирилла.

— А если плохо подготовились к уроку? — не отставали Элис.

— Тогда ставят пять с минусом.

— А если очень плохо подготовились?

— Тогда получай пять с двумя минусами, а если вообще урок не выучишь, ставят пять с пятью минусами и заставляют посадить дерево в городе.

— А какие предметы в школе вы проходите? Биологию и зоологию, наверное.

— Нет, это мы прошли ещё в шестом классе. Сейчас у нас новые предметы: метропорология, криуфания, философия седьмой планеты Альфа-центавра и…

— Все, хватит! Я поняла. Очень интересно! А тебе со мной не скучно? вдруг спросила Элис.

— Нет, мне надо у вас ещё многому научиться. Например, отгадывать загадки, — с улыбкой сказала Кикирилла. — Приходите с родителями ко мне в гости, я много интересного покажу! Вот и дача ваша уже виднеется…

Кикирилла порылась у себя в кармане и вытащила пакетик.

— Вот вам семена помидор. Самые лучшие сорта для нашей почвы и погодных условий. А теперь — до свидания!

Девочка помахала рукой и неожиданно скрылась за деревьями.

Элис взглянула в сторону дачи. Над участком вился дымок.

— Папа баню истопил. Ох, и намоюсь! — мечтательно проговорила девочка. «В баню одни лентяи ходят, — вспомнила она суровые слова Лины. — Кому чесаться неохота».

Элис любовно называла баню Толстушка-избушка.

Папа не слышал, как банька застоявшаяся, намерзшаяся за зиму, от первого тепла поежилась, заскрипела, запыхтела и расхохоталась, потому что жучки и паучки полезли из бани вон и сильно защекотали.

— Ха-ха, ох-ох! — тряслась Толстушка-избушка, наблюдая за улепетывающим лягушонком.

Он всю зиму прожил в ушате, и сейчас от неожиданной жары потерял ориентацию, метался из стороны в сторону. Найдя выход, лягушонок вскоре погас в ближайшей луже.

Папа подкидывал дрова в печку да приговаривал:

— Топись, банька, ни мала, ни велика…

После бани пили чай без сахара. Как всегда, мама забыла его взять. «Зато с заваркой» — успокаивала она всех, разливая душистую жидкость по металлическим кружкам. Выручил мед пчелки Жу-жу, подаренный доброй Кикириллой.

Потом до самой поздней ночи жарили сосиски на костре и рассказывали истории. Обычно это делали родители, так как за их, по меркам дочери, неимоверно длинную жизнь историй накопилось предостаточно. Родители с хохотом вспоминали недавние молодые годы… Девочке был не очень понятен их восторг, старики, а все туда же: приколы, шутки, танцы. А родители в свою очередь недопонимали фантазий о говорящей Горе, поющем Зайце, девочке — правнучке Кикиморы болотной. И совсем уже поздно, услышав настойчивые доказательства правдивости лесных историй, родители приняли единственно правильное решение: «Дочь переутомилась, пора спать»

Засыпая, Элис мысленно примеряла родительские годы на свои восьмилетние плечи, ничего кроме разочарования, эта примерка не принесла. Ее только одно успокоило, что этот наряд никогда ей не пригодится, потому, что она всегда будет молодой, ведь она не собирается стареть. Она только подрастет до десятого класса, и один раз поцелуется с мальчиком, который ей будет нравиться. Конечно, лучше бы это был Вовка, но он такой маленький, на целый месяц младше нее. Вовка был её одноклассником, и Элис была тихо в него влюблена. Но она скрывала это даже от самой себя.

Глава 10 Ядигида-правнучка Бабы Яги

На следующий день Элис проснулась очень рано. В щель между шторами пробивался первый солнечный луч. Он скользнул по поверхности воды в ведре и, словно ополоснувшись, бойко поскакал по бревенчатым перекатам дома. Луч соскочил на волосы Элис, ласково тронул щеку, приветствуя раннюю пташку.

Элис вскочила, потянулась, плеснула в лицо водой и, не завтракая, побежала к Кикирилле.

Было ещё рано, и поэтому Элис не удивилась, что не встретила во дворе никого. Элис постучала в дверь, не дождавшись приглашения, ступила через порог. Но лучше бы она этого не делала

В спальне на стене висел пейзаж. Из-за рамы этой картины сейчас во все стороны торчали руки и ноги Кикириллы, причем ноги вверху, руки внизу. И ни звука… Элис в ужасе прижала ладони к лицу. Когда руки за картиной наконец зашевелились, Элис облегченно вздохнула. Она тихонько подошла к картине и осторожно тронула её. Картина, сонно скрипнув, шлепнулась на пол… и оказалась складной кроватью! Распластанная на простынях Кикирилла протяжно вздохнула.

— Как ты вовремя, я думала, задохнусь. Сама виновата, забыла ей сказать спокойной ночи, вот она утром и пошутила, пожелала мне беспокойного утра. В следующий раз лягу головой к дверям, потому как висеть вниз головой не очень то удобно.

Все это она говорила подруге, которая теперь вместо неё лежала на полу прижатая кроватью. Элис поступила опрометчиво: прикасаться к кровати надо было крайне осторожно. Кровать шлепнулась и оставила под собой Элис. Теперь уже руки и ноги Элис торчали в разные стороны. Девочке было абсолютно не больно, потому что кровать была воздушной, но сама ситуация сильно портила настроение.

Кикирилла сползла с простыней и стала за руку вытягивать подругу.

— Надо было сказать ей доброй утро, прежде чем тревожить, — пыхтела она, или отойти в сторонку.