7000 километров южнее Москвы - [14]

– Но мне Греция очень понравилась, хотя я тут и был всего-то ничего. И люди, и архитектура, – отметил Борис, глядя в иллюминатор на здание аэровокзала. – Надеюсь, когда-нибудь еще доведется.

Когда самолет приземлился, в салон вошли сразу несколько сотрудников греческой полиции, скорее всего, вызванных экипажем. Прямо на месте проведя экспресс-допрос к этому времени несколько отошедшего от загадочного паралича бузотера, задав несколько вопросов Гаврилину (общаться им пришлось на смеси греческого и английского – полицейские владели английским в той же степени, что и Борис – греческим), они покинули салон, захватив с собой дебошира.

Вскоре самолет вновь взмыл в небо, и под его крылом раскинулась бескрайняя синь Средиземного моря. Глядя на его просторы, Гаврилин чему-то чуть заметно улыбался.

– О чем вы думаете, Виталий Иванович? – отложив журнал, неожиданно поинтересовалась Арина Владимировна.

– О странностях топонимики… Кто-то назвал это море Средиземным, и мы повторяем это название, даже не вдумываясь в его смысл. А почему именно оно – Средиземное? Кто сказал, что на этом самом месте – середина Земли?

– Интересный поворот мысли! – рассмеялась женщина. – А мне почему-то пришло на ум, что вы вспоминаете перипетии стычки с тем хулиганом. Как вы думаете, что его теперь ждет?

– Если учитывать то обстоятельство, что Греция сегодня переживает тяжелейший экономический кризис и материальное положение там очень трудное, в том числе и у служителей закона, то ему может светить очень крупный штраф. Ну а если денег нет, какое-то время ему придется поваляться на греческих нарах, похлебать греческую баланду.

– А я вся думами изошла о предстоящих встречах в Египте… – сокрушенно вздохнула Арина Владимировна. – Как там сейчас? Почти вся Африка пришла в какое-то непонятное движение, она похожа на кипящий котел, который готов опрокинуться и залить своим содержимым полмира.

«Да, это верно! – мысленно согласился Гаврилин. – Банзания тоже из кипящих – всемирные «демократизаторы» очень умело ее подогревают, подкидывая в топку сухих дровишек из числа зомбированных исламистов. И ничего с этим не поделаешь…»

Наконец в вечерних сумерках появился Каир, обозначившийся россыпями огней.

– Ну, вот, кажется, мы и прибыли… – устало вздохнув, отметила Арина Владимировна. – А вы летите дальше?

– Ну в принципе, да… – ответил Борис. – Поручения фирмы не обсуждаются, а выполняются. Сейчас у меня пересадка.

– И куда, если не секрет?

– Рабуби… – лаконично пояснил Гаврилин.

– О-о-о! Наслышана… – В голосе его собеседницы послышались нотки сочувствия. – Ужасные места! Храни вас Бог!..

Они расстались у таможенного терминала. Дав на прощание свою визитку, Арина Владимировна взяла с Гаврилина слово, что по возвращении в Москву он обязательно позвонит. Вместе с другими пассажирами, отправляющимися дальше, Борис прошел в зал ожидания, отделанный в восточном вкусе с особым египетским акцентом. Там же, отдельно друг от друга, расселись и его спутники. Изучающе поглядывая на бело-желто-черную публику, Гаврилин заметил компанию молодых мужчин европейской наружности, на которых обратил внимание еще в самолете. Как он сразу же понял, это и была замена похищенным в Рабуби специалистам. Правда, эти семеро летели бизнес-классом, поэтому рассмотреть их он смог только сейчас. Ему сразу же бросилось в глаза, что мужики никак не сияли оптимизмом. Наверняка их очень напрягало осознание того, что и они тоже могут оказаться в плену у каких-нибудь маниакально настроенных негодяев.

Его собственные подопечные, разбредясь кто куда, шатались из угла в угол, усиленно изображая совершенно незнакомых друг с другом людей. Неожиданно Гаврилин ощутил чей-то излишне изучающий взгляд, показавшийся ему холодным и липким. Не подав виду, Борис не спеша поднялся с дивана, покрытого пестрым восточным покрывалом, и подошел к большому окну почти во всю стену. Делая вид, что любуется панорамой вечернего города, через отражение в оконном стекле он придирчиво оглядел весь зал ожидания.

Переводя взгляд с одного пассажира на другого, Гаврилин внезапно заметил сидевшего к нему спиной какого-то типа с клочками седоватых волос на голове. Казалось, бедолага попал в руки сумасшедшего парикмахера, который не столько стриг, сколько хаотично выщипывал его шевелюру. На вид этому человеку можно было дать лет пятьдесят. Он был сутуловат, но наверняка подвижен. Одет по типу мелких клерков провинциальных контор, как это принято где-нибудь в Южной Европе.

Прошло около минуты, и замеченный Борисом пассажир, неожиданно оглянувшись, чтобы якобы о чем-то спросить своего соседа сзади, быстро глянул на то место, где только что сидел Гаврилин. Не найдя его на прежнем месте, «общипанный» несколько суматошно завертелся, озираясь по сторонам, пока Борис снова не оказался в поле его зрения. Теперь сомнений уже не оставалось: это шпик. Но чей? Кто его послал шпионить? И заметили ли его парни?

Как бы от нечего делать, пройдясь по залу и разглядывая узорчатые арабески, Гаврилин проследовал мимо стоявшего к нему спиной Евгения и чуть слышно обронил: