7 дней в июне. Том 2 - [19]

Я был полностью уверен, что власти чего–то недоговаривают.

— Смотри! — толкнул меня Фил.

По первому пошел анонс вечернего праздничного концерта в поддержку российских, украинских и белорусских солдат. На экране замелькали отрывки военных песен, исполняемых попсовыми звездами, натянувших военную форму. И если «Виагра» в камуфляжных лифчиках смотрелась еще прилично, то вот от Пенкина, Моисеева и Баскова, затянувших «Три танкиста» едва не стошнило. Причем Пенкин был почему–то в тельняшке. Пидарасы… Чтоб их параличом разбило!

Омерзительное зрелище. Вся эта пестобратия собралась ехать в благотворительный тур по стране с целью сбора средств в Фонд Обороны. Причем начинать собираются с Урала. Стоп. Фонд обороны? Это что–то новенькое… Но лучше бы олигархов тряханули, честное слово.

— Пойдем–ка, солдатиков попинаем. Солдатское ухо — оно чуткое.

Мы долго бродили по Ивангороду, приставая то к одним группкам солдатиков, то к другим.

— Здорово, мужики! Вятские есть?

— Здравжла, тащ лейтенанты! Не, нету.

— Понятно, а вы тут чего ждете?

— Приказа!

— Какого?

— Да сами не знаем!

Наконец из одной БМП высунулся чумазый мехвод.

— Ну, я вятский, ачоа?

Пообещав ему, что фотографии и приветы обязательно передадим родным мы, угостили бойца остатками кофе из термоса.

Паренька звали Лешкой Глушковым. Вот–вот должен был уйти на дембель, а тут вот такая заваруха. Их часть неожиданно подняли по тревоге, потом перекинули сюда и вот уже вторые сутки они тут торчат и ни черта не делают. Сначала говорили, что эстонцы, типа войну объявили. Но этому никто не поверил. Они хоть и тормоза, но не до такой же степени?

— А вообще… — Глушков хитровато прищурился, оглянулся и понизил голос. — Слухи ходят, что не с НАТОй воевать будем. А с немцами.

— Тоже мне новость, — хмыкнул я. — Об этом еще в первый день Медвед сказал.

— С фашистскими немцами, — почти шепнул Глушков. — Они из прошлого, трындят, появились и прут сейчас на хохлов с бульбашами. А сидим мы тут, чтобы дождаться, когда фрицы прибалтов защемят. И мы их тогда опять освободим. А там уже дело техники, — любовно пошлепал свою машинку Глушков.

— Мда… — хмыкнул Фил, когда мы попрощались с мехводом. — Секретная информация от ФСБ, ага…

— Блин… — ругнулся я. — Вот же идиотская секретность. По телику вовсю о немцах трындят, а до личного состава инфу не доводят. Бардак!

— Бардак! — согласился со мной Фил.

Потом я быстро набросал очерк «Вятские на войне» и отправил его заказным срочным письмом. Только вот думаю, что война быстрее закончится, чем письмо дойдет. А Фил пытался распечатать несколько самых удачных фоток для газеты. Сбегал в пару салонов и вернулся изумленным:

— Представляешь, гебня твоя кровавая все ксероксы и принтеры арестовала.

— Военное положение, — развел я руками. Фотки быстро скинули на бук. Снова вышли с вокзала. Тут–то нас едва не арестовали ушлые комендачи. Молва уже донесла до них, что ходят два каких–то странных лейтенанта, всех фотографируют и выпытывают секретную информацию. Спасла, естественно, аккредитация. Отвели нас в штаб и там нам, наконец, повезло. Встретились, неожиданно, с Калининым.

— Опять вы? — буркнул он, когда мы столкнулись с ним в коридоре бывшей школы.

— А как же война с прибалтами, товарищ полковник? — ехидно поинтересовался я.

— Не сцы, будет еще, — отрезал Калинин и снова широко зашагал.

— Товарищ полковник… Да Саня, твою мать! Подожди секунду! — увязались мы за ним.

Долго мы его убалтывали взять с собой. Целых две минуты. Не уболтали.

Калинин посоветовал нам идти к тем самым мотострелкам и ждать у них.

— Вот–вот все начнется…

— Саш, что начнется–то?

— Встретимся в Таллинне, — загадочно ответил он и исчез.

Пришлось последовать его совету. Пехотный комбриг, тоже полковник по фамилии Астахов, долго морщился от слова «журналисты». Но остаться с ними разрешил. И вовремя.

Мы даже не успели поразлагать личный состав свежими похабными анекдотами, как войска вдруг пришли в движение.

Мы устроились в той самой БМП мехвода Глушкова. На нас напялили бронежилеты и каски. Блин, я уже и забыл, какие они тяжелые! Пистолеты комбриг велел запихать в… В дупла, в общем. Зато получили по «калашу».

Когда ехали по мосту через Нарву, я не удержался и плюнул вниз. Традиция у меня такая — пометить новую реку, через которую переезжаю. Фил же щелкал и щелкал прекрасные пейзажи — саму Нарву, могучие крепостные стены, кружащих в небе чаек…

Здание эстонского погранконтроля было разнесено в клочья. Нет, не снарядом. Неаккуратный водила головного танка не удержал машину на ровной дороге и нечаянно — совершенно нечаянно! — зацепил бортом строение.

Эстонские погранцы, несмотря на пресловутую тормознутость, оттуда выскочили очень быстро. И теперь растерянно смотрели на грохочущую металлом колонну российской бронетехники.

И с каждой машины наша бравая пехота что–то орала, улюлюкала и свистела погранцам. Те даже и не думали отвечать.

Внезапно, что–то в душе вдруг произошло, словно теплая волна какой–то гордости. И я тоже не удержался и крикнул:

— А до Таллина далеко?

Сидевшие рядом бойцы дружно заржали.

Водилы же продолжали хулиганить.