69. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы - [3]

Из Женевы от Вольтера Дашкова едет в Спа, где «живет в большой интимности с миссис Гамильтон и, прощаясь с ней, романтически клянется приехать через пять лет для свидания». «И что еще более романтически…, – отмечает Герцен, – действительно, приезжает».

Да любила ли Дашкова мужчин вообще? «Ни один мужчина не играл никакой роли в ее жизни», – уверенно отвечает Александр Герцен на этот вопрос. Женщины, напротив, всегда волновали и привлекали Екатерину. За границей она выходит в свет непременно со своими подругами и ведет себя довольно независимо, чтобы избежать не только узнавания, но и – прежде всего – внимания мужчин. В Спа впервые после разрыва с Екатериной II княгиня Дашкова «всем пылом голодного сердца привязалась к Гамильтон….». Кэтрин Гамильтон – дочь Туанского архиепископа – стала главной привязанностью Дашковой… В 1784 году она пригласит подругу в Россию и устроит для нее грандиозные празднества в своим имении Троицкое Калужской губернии. По случаю приезда миссис Гамильтон будет отстроена новая деревня для крестьян, названная в честь подруги «Гамильтоново». Несколько дней длились гуляния с песнями и плясками в народном стиле. Перед Гамильтон было разыграно настоящее представление с хороводами и крестьянскими свадьбами.

До сих пор историки, за исключением Герцена, обходят стороной вопрос о том, что же связало уже главу двух академий – Академии наук и Российской академии – с дочерью ирландского священника? Когда в 1803 году из Ирландии Гамильтон отправит с приветом к Дашковой своих племянниц Мэри и Кэт Вильмот, при встрече со старухой девушек поразит старый шелковый платок, обмотанный вокруг шеи Екатерины Романовны – подарок миссис Гамильтон, с которым Дашкова никогда не расставалась и просила положить с нею в гроб.

Мисс Мэри Вильмот, плененная рассказами тетки, прибыла в Россию и стала инициатором и свидетельницей работы Дашковой над своими записками, которые будут вывезены из империи и опубликованы спустя полвека в Лондоне. Мисс Мэри Вильмот составила существо последних лет жизни Дашковой. «Она ее любит страстно, как некогда Екатерину. Свежесть чувств, их женская нежность, потребность любви и столько юности сердца в 60 лет изумительны» (Герцен). Дашкова, давно не выезжавшая из своего Троицкого, спешит в Москву, возит Вильмот по балам, показывает ей монастыри, представляет императрицам, в лютый мороз украшает ее комнату цветами и проводит с нею вечера, читая свою переписку с Екатериной II.

Екатерина Дашкова окружает Мэри сразу же «внимательностью матери, внимательностью сестры и… любовницы». Что-то позволило Александру Герцену сделать это последнее смелое предположение еще при жизни «моей Мэри», как писала Екатерина Романовна, – Марты Вильмот (1780-1873). …И она, Марта, не возражала против этого вывода…

«Дашкова родилась женщиной и женщиной осталась всю жизнь». «Сторона сердца, нежности, преданности была в ней необыкновенно развита…». Нежность эта лежала в основе ее привязанности к Екатерине II, впрочем, отвергнутой Императрицей, материнского и сестринского внимания к Елисавете Алексеевне (супруге Александра I). И только в сердце английской приятельницы миссис Гамильтон и, наконец, племянницы ее Мэри нашла Дашкова ответ желаниям своего мятущегося в поисках женской любви сердца.

В 1809 году Мэри Вильмот была вынуждена покинуть Россию. Она уехала, почти бежала, не пощадив чувств своей любовницы, тайком… Причина столь стремительного отъезда кроется не только в обострении отношений России и Англии, но и уверенном желании княгини Дашковой покинуть Россию вместе с Мэри. …Через несколько месяцев морозным январским вечером княгиня Екатерина Дашкова тихо умрет в своем Троицком.

Европа, прочитав в начале 1840-х годов записки княгини, сохраненные Мартой Вильмот, продолжит обсуждать величие и интимные привычки Екатерины Романовны Дашковой, которую Вольтер называл «достойной подругой Тамирисы». Под Тамирисой – полулегендарной царицей и победительницей властелина Востока Кира в VI веке до н. э. – Вольтер имел в виду, конечно же, Екатерину II. После выхода записок, публикации которых сопротивлялся клан Воронцовых и не приветствовала императорская семья (не случайно их издал по-русски опальный западник Герцен), вновь ожили слухи об интимной связи двух Екатерин. Распространять их начал еще знаменитый Джованни Джакопо Казанова, который приезжал в Россию в конце 1760-х годов и не смог очаровать своими чарами юную Дашкову, потому и сделал соответствующие выводы. Впрочем, после выхода «Записок Дашковой» разговоры об интимных привязанностях княгини уже не казались только слухами.

«Кассир русской словесности». Николай Румянцев (14 апреля 1754 – 15 января 1826)

Среди высокопоставленных чиновников царской России, которые «славились гомосексуальными наклонностями», Игорь Кон называет министра иностранных дел, а затем государственного канцлера при Александре I графа Николая Петровича Румянцева. Сегодня Румянцев более известен как меценат и основатель Румянцевского музея, его собрание книг и древних рукописей составило основу Российской государственной библиотеки имени Ленина. Сотрудники ее до сих пор называют свою библиотеку Румянцевской. В 2004 году на 250-летний юбилей князя Румянцева в стенах библиотеки установили бронзовый бюст человека, именем которого в русской истории называли некогда всю первую четверть славного ХIХ века – это была «Румянцевская эпоха».