52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир - [15]

. Лекарство было представлено на научной конференции в 1978 г. и сразу получило статус революционного, изменившего сам научный подход к разработке противовирусных препаратов.

Элайон жила ради этих моментов, однако ей было важно не столько расшифровать химическую головоломку, сколько увидеть, какую пользу ее работа приносит людям. В 1963 г. она наблюдала, как лекарство, созданное при ее участии, избавило ночного сторожа от мучительной подагры, а в 1967 г. произошла первая успешная пересадка сердца благодаря иммунодепрессанту ее разработки.

«За открытие важных принципов лекарственной терапии» Элайон и Хитчингс были в 1988 г. удостоены Нобелевской премии по медицине. Когда она получила награду, на нее обрушился шквал благодарственных писем. Один человек вспоминал о регрессии у сына ретикулосаркомы в последней стадии, другой писал о дочери, спасенной от герпетического энцефалита. Зрение третьего удалось сохранить благодаря лекарству от опоясывающего лишая, созданному при участии Элайон. Пусть она не смогла предотвратить смерть своих близких, но, как сказал вице-президент по исследованиям в ее первой альма-матер: «За пятьдесят лет Труди Элайон в совокупности сделала для блага человека больше, чем мать Тереза»[53].

Джейн Райт 1919–2013 врач

Джейн Кук Райт стала директором Фонда исследования раковых заболеваний Гарлемской больницы в 1952 г., в тридцать с небольшим лет. «Она не умела бездельничать», – говорит ее дочь[54]. В будни и в праздники, дома и в отпуске, по дороге в лабораторию, в ресторане или плавая в озере Мичиган Райт была безупречна. Она взлетела по карьерной лестнице в Гарлемской больнице, а затем в Нью-Йоркском медицинском колледже, где достигла вершин. К 1967 г. в медицинских учреждениях общенационального уровня не было афроамериканки, занимавшей более престижную должность. За ударную работу на передовой борьбы с онкологией Райт заслужила прозвище «матери химиотерапии»[55].

Когда Джейн Райт начала учиться в Колледже Смит в Нортгемптоне (штат Массачусетс), то мечтала стать «известной художницей»[56], но отец убедил ее переключиться с живописи на подготовительные медицинские курсы. Райт происходила из династии врачей. Ее деды, Си Кетчэм Райт и Уильям Флетчер Пенн, были докторами, причем Пенн стал первым афроамериканцем, закончившим Йельскую школу медицины. Отец, Луис Томкинс Райт, был очень уважаемым хирургом и исследователем рака. Он и посоветовал дочери специализироваться в области с более надежными шансами на трудоустройство. Джейн Райт восприняла это как вызов.

Джейн поступила на подготовительные медицинские курсы, будучи полна решимости не только хорошо учиться, но и продолжить заниматься всем, что ей нравилось. Она сочетала нагрузку медицинской школы с тренировками в команде по плаванию и редактированием выпускного альбома. В 1942 г. Райт окончила Колледж Смит и в 1945 г. поступила на медицинский факультет Нью-Йоркского медицинского колледжа. Она фонтанировала энергией. Ее руководитель в больнице Бельвю называл ее самым многообещающим интерном в своей практике. Возможно, Райт была талантливой художницей, но быстро проявила себя и блестящим врачом.

Пока она училась, высокая репутация ее отца в медицинском сообществе служила для нее неизменным примером. Достижения Луиса Райта одновременно стимулировали и угнетали. Вот что сказала Джейн в интервью по окончании медицинской школы: «Он настолько хорош, что я чувствовала, что должна быть еще лучше. Все знают, кто твой папа»[57].

Видя потенциал дочери, Луис Томкинс Райт в 1949 г. пригласил ее работать с ним в Фонде исследования раковых заболеваний Гарлемской больницы, который недавно основал. Вместе они погрузились в область, которую Райт впоследствии назовет Золушкой онкологических исследований, – химиотерапию[58].

Когда Джейн и ее отец стали работать вместе, врачи и ученые начали делать самые первые шаги в поиске методов лечения, воздействующих на распространение раковых клеток. В 1945 г. директор онкологических исследований Колумбийского университета описывал масштаб задачи: «Это почти так же тяжело, как найти некое действующее вещество, которое растворило бы, скажем, левое ухо, не повредив правое, настолько мала разница между раковой клеткой и ее нормальной предшественницей»[59].

Ученые получили первые результаты, используя вещество, родственное горчичному газу, – азотистый иприт. Выбор химического оружия в качестве лекарства от рака был неочевидным, но случайная трагедия – в 1943 г. затонул военный корабль, перевозивший иприт, – подсказала ученым, что нечто в этом химическом соединении способно помочь онкобольным. Когда корабль пошел ко дну, горчичный газ просочился из контейнеров. Многие солдаты отравились насмерть. Их вскрытие показало, что газ разрушил белые кровяные тельца – защиту организма от инфекции. Эти же клетки становятся раковыми у больных лейкозом. В 1946 г. первый онкобольной получил инъекцию азотистого иприта, и его состояние улучшилось.

В течение трех лет, до смерти отца Райт в 1952 г., они вместе тестировали лекарства, которые могли вызвать ремиссию при лейкозе. После кончины отца Райт возглавила исследовательскую группу, которую он создал. Ей было тридцать три года.