50 и одно дыхание легче - [37]

Из моей спальни доносится звук моего будильника, оповещающего, что пора вставать. Только вот я уже на ногах и очень зла. Поднимаюсь с дивана и, поджав губы, направляюсь в спальню. Стон Николаса резью отдаётся на моих натянутых нервах. Отпустить? Могу ли я отпустить его и дать время, чтобы он понял, нужна ли я ему? Может быть, ему было мало времени? А если ему понравится? Если ему уже понравилось жить без меня, то какого, спрашивается, чёрта он делает в моей постели?

Выключаю будильник, а Николас переворачивается на живот, издавая стон за стоном.

— Кирк, лекарство принеси… голова раскалывается, — хрипло говорит он в подушку.

Наглый. Очень наглый тип.

— К сожалению, в моём арсенале есть только пила или молоток, мистер Холд. Иного для вас я не найду, — резко произношу я.

Его голые плечи напрягаются. Николас недоумённо приподнимает голову и осматривается. Его взгляд проходит по спальне и останавливается на мне. Те же глаза, а вот сердце уже другое. Не моё. Не для меня. Это больно. Если буквально несколько секунд назад я хотела кричать и обвинять его, то сейчас все желания угасают. Я не имею права винить его в том, что не нужна ему. Так случается, оказывается. Мужчины лгут, очень часто лгут и изменяют. Для этого нет оправданий. Прощать такое тоже нельзя. Но вот оставаться человеком нужно обязательно. В память о том, что было между нами.

— Какого чёрта? — Шепчет он, переворачиваясь на спину и хватаясь за голову.

— Вот и мне очень интересно, что ты здесь делаешь. Но не настолько, чтобы спрашивать тебя об этом, Николас, — спокойно говорю я. И для этого я прилагаю все свои силы. Потом буду плакать, обвинять его, а сейчас я обязана доказать, что изменилась и не начну истерить, как раньше. Я приму его выбор, хотя он не смог принять мой.

Раздаётся звонок в дверь, и я направляюсь к ней, пока Николас приходит в себя.

Распахиваю и вижу Майкла, стоящего на пороге с чехлом и пакетом в руках.

— Доброе утро, мисс Пейн. У мистера Холда совещание через час, я пришёл его разбудить, — взмахиваю рукой, показывая Майклу, что он может пройти и забрать своего работодателя.

Направляюсь за ним и останавливаюсь в дверях, облокачиваясь о стену. Больно. Тихо и больно.

— Майкл, чёрт возьми, что я здесь делаю? Почему я здесь? — Возмущённо повышает голос Николас.

— Мистер Холд, этой ночью, когда я вас забрал из клуба, вы приказали ехать домой. Когда я уточнил, куда именно, вы назвали имя мисс Пейн. Я привёз вас сюда, воспользовался ключами от её квартиры, которые вы носите с собой, раздел вас и уложил спать. Я выполнил ваш приказ, сэр, — чётко отвечает Майкл.

— Я не мог этого приказать. Я… я… у меня своя жизнь. И ты обязан был доставить меня в мой дом, а не к ней, — закатываю глаза, наблюдая, как Николас выкручивается. Но разве это допустимо? Он был с другой. Он не хочет, чтобы я жила дальше, и у меня тоже была своя жизнь, а сам делает всё, что взбредёт в его голову.

— Если уж быть честным, мистер Холд, то я вот уже целый месяц вынужден забирать вас из разных мест по всей стране и таскать на себе. Я устал. И Кирк тоже устал от вашего мрачного настроения и рвоты как по утрам, так и ночью. Мы устали. Пусть хотя бы мисс Пейн вправит вам мозги. Она одна умела ставить вас на место. И да, мистер Вуд тоже держится из последних сил. Я буду ждать внизу, у вас час на сборы. Да, ещё примите душ, от вас несёт, как от помойки, мистер Холд, — хрюкаю от смеха из-за подобной вольности Майкла, уверенно проходящего мимо меня.

— Его костюм. Его таблетки. Всё, — он вкладывает мне в руки вещи Николаса и хлопает дверью.

Повисает тишина. Кажется, у меня сдают нервы, и я хочу смеяться. Громко смеяться. Или же горько смеяться. Но кусаю губу и кладу костюм в чехле на кровать рядом с сидящим на ней голым Николасом.

— Душ там же, где и был. Твои вещи тоже на тех же местах, что и были. Бритва в шкафу. Полотенца не изменили своего местоположения, — произношу я, не смотря ему в глаза, и выхожу из спальни.

Направляюсь в кухню и шумно вздыхаю. Ладно. Так случилось. Вот случилось и всё, я этого не изменю. Сейчас в моих силах дать ему лекарство, накормить завтраком и пожелать удачи, раз у него своя жизнь.

Слышу, как Николас идёт в душ и хлопает дверью. Ещё немного, и мне придётся сменить сломанные двери. Психи. Одни психи кругом. И я такая же. Чтобы выплеснуть своё недовольство, разочарование и ревность, навожу тесто для панкейков и жарю их. Меня бесит. Так бесит тот факт, что Николаса притащили сюда насильно. Я поняла задумку Майкла. Он посчитал, что таким образом будет милым купидоном, но всё куда сложнее. У Николаса Холда СВОЯ жизнь, и мне в ней места не оставили.

Слышу, что вода в душе выключается, бросаю в бокал таблетку от головной боли и наливаю воду, снимая одновременно панкейки с плиты. Выкладываю на две тарелки, достаю из холодильника мёд, карамельный соус, бананы и вишнёвый джем. Расставляю всё на кухонном островке и нарезаю банан. Дверь в ванную комнату открывается. Беру бокал и делаю вид, что это обычное утро в моей жизни.

— Твоё лекарство. Оно было в пакете, который принёс Майкл, — монотонно произношу я, протягивая Николасу бокал с растворившейся в воде таблеткой. Он выпивает содержимое залпом и возвращает мне бокал, даже без «спасибо».