50 и одно дыхание легче - [15]

— Крошка, моя любимая крошка, ты никогда не была и не будешь для меня вещью. Мишель, родная моя, всё прошло, и я здесь, с тобой рядом. Я никогда бы не поверил в то, что ты могла причинить другому боль просто так без причины, — его ладонь ложится мне на голову, и облегчающие мои сердечные раны слова вынуждают распахнуть глаза.

— Это не я, клянусь тебе. Она сама… она грозилась…

— Всё, хватит. Мишель, хватит. Я не прощу ей этого, обещаю. Она у меня получит своё. Я тебе верю, — Ник хватает меня за шею и притягивает к себе. Цепляюсь в его пиджак и плачу.

— Крошка, ты меня так напугала. Мне бы отлупить тебя сейчас за то, что ты поступила так бездумно, впустив её к себе и оставшись с ней наедине. Родная моя, не плачь, прости меня. Я должен был обмануть её, чтобы вынудить сказать правду. Сейчас ты разрываешь моё сердце каждой своей слезой. Мишель, — он целует меня в щёку и обнимает, качая в своих руках. А я плачу, чувствуя облегчение. Страх исчезает из моей груди, и её затопляет любовью. Его руки для меня лучшее лекарство. Они особенные. Любимые.

— Грегори должен осмотреть тебя…

— Не уходи, пожалуйста, не уходи, — хватаю Ника за руку и испуганно смотрю в его спокойные глаза.

— Я буду здесь, рядом. Перенесу тебя на кровать, а потом ты заснёшь. Обещаю, что не выпущу тебя из своих рук ни этой ночью, ни следующей, — его мягкий голос убаюкивает меня и притупляет все страхи. Киваю и хватаюсь за его шею. Он несёт меня к кровати и опускает на неё.

— Я сниму с тебя лосины и обувь. Где у тебя болит, Мишель? — Ник медленно стягивает с меня кеды.

— Голова… я ударилась, когда она на меня прыгнула. И нога… она ноет, — сдавленно шепчу я.

Лицо Николаса искажается от злости. Он поджимает губы, и его скулы движутся, пугая меня.

— Это не я, — снова повторяю.

— Мишель, я знаю, что ты ни в чём не виновата. Мне больно сейчас оттого, что из-за меня тебе придётся терпеть мучения. Каждая твоя рана для меня чудовищно болезненна. Это словно разрыв аорты и её моментальное заживление. И так по кругу. Я бы никогда тебя не предал и твою любовь тоже. Одного раза и обмана с меня достаточно. Я твой, Мишель. Я люблю тебя так, как никогда и никого в жизни не любил. Всё хорошо, ты со мной, — он произносит каждое слово медленно, чтобы я осознала его и ощутила.

— Я думала… так боялась, что ты поверишь ей. Прости меня, это я виновата. Я виновата. Я сама впустила её. Хотела уберечь тебя. Я не предполагала…

— Тише, — Николас придвигается ко мне и ласково кладёт ладонь на щёку.

— Я тебя понял, Мишель. Мне жаль, что я заигрался. Я ошибся и сейчас расплачиваюсь за свои ошибки. Ты слишком нежное существо, чтобы сносить от меня те обстоятельства, которые живут параллельно с нами. Сейчас ты должна успокоиться, тебе ничего не грозит больше рядом со мной. Я буду защищать тебя. Я хочу это делать, ты мне позволь только. Я же закрыть тебя хочу собой. Всем, что у меня есть. Ты родная моя. Других у меня не было и не будет. Я безумен в этой любви, — Ник надавливает мне на плечо, заставляя опуститься на подушку.

— Сними с неё лосины, — бросает он, стоящему за спиной Грегори, глядя на меня и успокаивая своими руками, медленно поглаживающими меня по волосам.

— Я испугалась. Очень испугалась, что она убьёт себя… я бы ничего не доказала. Она сумасшедшая… она просто невменяемая… она кричала про тебя такие вещи… её любовь к тебе больная, Николас. Больная и ненормальная, — шепчу я, чувствуя, как Грегори стягивает с меня лосины, и его руки касаются ноги.

— Я понимаю твой страх. Это нормально, Мишель. Всё, забудь. Не думай об этом, ладно? Всё позади. Всё закончилось, — кривлюсь от укола в бедро и хватаюсь за руки Ника.

— Обезболивающее, чтобы обработать рану. Я рядом. Ты же видишь меня, да? — Быстро киваю и всхлипываю.

— Вот, я никуда не уйду. Я здесь. И я собираюсь с тобой ругаться, Мишель, когда ты проснёшься. Я буду кричать на тебя, — слабая улыбка появляется на моих губах.

— Хорошо, — шепчу я, чувствуя, как всё ослабевает. — Громко кричать будешь?

— Громко. Очень громко. Возможно, что-то разобью от злости и эмоций, — Ник склоняется ниже к моему лицу и улыбается.

— Тогда мне тоже придётся кричать и выговаривать тебе о том, что мне не нравится сейчас, — выдавливаю из себя из последних сил.

— Это будет занимательно. Очень интересно послушать твои оправдания и возмущения, а затем я успокоюсь и обниму тебя. А ты будешь бороться со мной и сдашься, потому что я не выпущу тебя из своих рук, пока ты не утихомиришься. Наши ссоры довольно увлекательны, и я обожаю смотреть на то, как в твоих глазах закипают эмоции. Они блестят, горят от чувств. Я люблю их. Тебя люблю, — его голос становится тише, а мои глаза закрываются.

— У меня никого нет, кроме тебя…

Темнота забирает меня быстрее, чем мне хотелось бы. Я полностью отключаюсь, переживая во сне очередной кошмар. Я кричу, видя, как Люси режет и режет себя, смеясь от удовольствия. И ничего не могу сделать, пока не ощущаю, как крепкие руки обнимают меня и отворачивают от безумной девушки, уверяя, что этого на самом деле нет, а есть только Николас.

Страхи всегда будут преследовать нас, даже если с виду всё вроде бы хорошо. Они никуда не денутся, лишь затаятся, пока их не разбудят. Они живут в нас, и это часть нашего сознания. Порой они сильнее, чем мы. Но от каждого страха есть своё лекарство, и обычно оно работает.