50 и один шаг назад - [97]

— Но как долго, Ник? Ведь я и это теперь понимаю, что чужая тут… в твоём мире. Как долго мы будем жить этой иллюзией? Хотя я и не хочу думать об этом, но завтра для меня призрачно. И я просто… просто не знаю, а она была полностью права, — я вынимаю свою руку из его, замечая, как Ник сжимает губы и явно злится. Но это правда, наша грязная правда, в которой мы купаемся и нет вариантов на свежий источник.

— Кто она? — Требовательно спрашивает Ник, а я кривлюсь от его вопроса, уже коря себя за свои слова.

— Неважно.

— Важно. Кто она? — Уже повышает он голос.

— Лесли. Она сказала, что мы разные и была права. Ты ведь не можешь без своего мира, а я не могу шагнуть в него, потому что ещё больше теперь боюсь боли, — тихо отвечаю я.

— Что? Она не имела никакого права открывать свой рот! Сука! Ни черта она не была права. Я сам решаю, что для меня приемлемо, а что нет. И если сказал, что ты будешь здесь, то ты останешься здесь настолько, насколько потребуется. Уволю её, — он резко встаёт, и я вместе с ним подаюсь вперёд, успевая схватить его за руку.

— Нет, не надо. Мы просто болтали, потому что я не знала даже, что думать… ты ушёл, а я… мне не с кем обсудить это, только она. И я многое поняла. Не увольняй её, не хочу, чтобы она из-за моего языка пострадала. Ведь это я спрашивала, а ей пришлось отвечать. Пожалуйста, забудь об этом и не говори ей ничего. Пожалуйста, — прошу я, смотря на него с мольбой.

— Ты не понимаешь, что она не имеет никаких прав лезть в мою жизнь. Ей не разрешено ничего с тобой обсуждать хоть что-то о моей жизни. Ничего. А она нарушила это правило и теперь обязана быть наказанной. Обязана, таков устав нашего мира, если ты хочешь ещё поговорить о нём. Каждая оплошность равняется наказанию. А она в моём подчинении, она подо мной, поэтому это моя обязанность.

— Но разве в обычной жизни, вот такой домашней, это тоже должно быть? Почему нельзя простить, ведь я виновата, только я, Ник.

Он не отвечает, а лишь смотрит на меня, обдумывая мои слова, и опускается на постель, качая отрицательно головой.

— У нас нет понятия обычная жизнь и тематическая. Она одна. И если женщина нижняя, то она нижняя во всём, даже в домашних делах. У неё нет прав, только желания её Мастера. Если я не сделаю этого, то потеряю часть себя, — произносит он.

— Но…

— Ты уже сутки не ела, и сейчас тебе следует позавтракать, хотя время обеда. Поэтому пройди в ванную комнату и приведи себя в порядок, а затем не переодевайся… я буду ждать тебя за столом, — обрывает он меня, вставая и помогая мне подняться на ноги. Но я едва могу их чувствовать, словно они не подчиняются мне, и я хватаюсь за плечи Ника, а он поддерживает меня за талию.

— Привыкни, — говорит он, и я поднимаю на него голову.

Смотрю на его лицо и не могу понять, как так получилось, что я открываю в себе новые и новые краски любви к нему. Безумная нежность его взгляда очаровывает меня, и я не могу оторвать глаз от тёмного шоколада, такого вязкого и жгучего, что мурашки покрывают кожу. А сама словно ощущаю сладкий вкус на губах.

Ник поглаживает меня по спине и, наклоняясь, оставляет поцелуй на лбу, а затем прижимается к моему виску, крепче стискивая меня в объятьях. Слышу его глубокое дыхание, и оно даёт мне ещё больше ярких точек перед глазами, которые я закрываю, чтобы отдаться полностью этой ауре, созданной только нами.

— Мишель, всё будет хорошо, — заверяет он меня.

— Спасибо, — шепчу я, и он поднимает голову, удивлённо распахивая глаза и желая сказать мне что-то, но мотаю головой, прикладывая пальцы к его губам. Он замирает, а я наслаждаюсь их бархатистой мягкостью. Ни у кого нет таких нетронутых райских губ, как у него. Ни у кого они не были такими запретными, даже греховными, но я знаю их, словно это мои губы.

— Нет, Ник, просто помолчи и послушай. Я ни разу за всё время не поблагодарила тебя за то, что ты делаешь, за то, что ты был рядом. Я просила тебя, умоляла, но не думала о том, что ты чувствуешь. Ты был прав, я не думала о тебе. И ни разу не остановилась, чтобы поблагодарить. Просто сказать: «спасибо». Спасибо, что ты есть. Спасибо, что был со мной… спасибо, Ник. Прими мою благодарность и не возражай. Потому что я хочу это сделать. Потому что я не знаю, что было бы со мной, если бы тебя не было рядом, — тихо произношу я, лаская рукой его щёку, проводя подушечками пальцев по мягкой щетине и любя его. Вот так тихо и незаметно.

— С тобой бы ничего этого не произошло, если бы меня не было, — отвечает он, но я снова качаю головой, улыбаясь непониманию моих чувств к нему. — Марк ведь был прав, это моя вина и только моя.

— Нет. В этом нет ничьей вины, это просто случилось. Вот так как восходит солнце и садится. Я умолчала, но ведь это было твоим решением. И я его уважаю, Ник. Принимаю его. И никогда… ни за что на свете бы не пошла против него. Я услышала тебя.

— Мишель, ты не понимаешь…

— Я всё понимаю, Ник. Да, может быть, до каких-то взрослых суждений и опыта мне ещё расти. Мне девятнадцать, и я понимаю всё, буквально всё. А лучше всего понимаю саму себя. Ведь до этого, пока ты не появился, я была в каком-то ограниченном мире. И эти ограничения установила сама. Потому что боялась. Безумно боялась довериться и увидеть предательство. Шла по бесцветной дороге куда-то. И появился ты такой яркий, неординарный… сильный. Всё рухнуло. Всё вокруг меня рухнуло, Ник. И я не жалею, ни капли не жалею ни о чём. И сейчас я понимаю, что боль — это ничто по сравнению с пустотой. Когда внутри пусто, то ты ничего не почувствуешь, даже боли. А пусто во мне, когда нет тебя. Ты заполняешь собой меня. Не чувствовала боли, когда шла к тебе, совсем ни крупицы. Хотя знаю, что я…я могу вытерпеть её, но не могу точно сказать как глубоко, как долго я смогу это выдержать. Я не знаю своих максимумов.