50 и один шаг назад - [74]

— Кто он? Мишель, немедленно скажи, кто он?! — Орёт отец.

— Нет, — так легко срывается с губ это слово, а лицо папы вытягивается, а затем ещё больше наливается кровью, что его губы белеют.

— Нет?! Нет? Если ты сейчас же мне не скажешь…

— И что ты сделаешь? Запрёшь меня, и я не получу никакого образования? Выдашь замуж или же подложишь как проститутку под другого? Только вот с меня хватит. Я встречаюсь с прекрасным человеком, до которого тебе, как и всем нам, очень далеко. И я не назову его имя, чтобы ты не исковеркал его своим языком. Я люблю его, и делай что хочешь, только вот больше не намерена слушать твои слова и знать, как низко ты пал, что следишь за мной, делая эти фото. Хотя ты всегда таким был, шёл по головам к деньгам. А сейчас… что от нас всех осталось сейчас? Ничего, потому что каждый из нас представляет именно пустое место. Я сама выбираю свой путь, и я его выбрала. А на этом разговор окончен, делай что хочешь, можешь хоть дюжину мужиков привести ко мне, но я им всем члены откушу, если приблизятся. И никогда… ни за что на свете не позволю тебе узнать имя человека, ставшего для меня намного важнее, чем ты и твои деньги.

Я с такой яростью говорю свою речь, что отец замирает. Но во мне нет жалости или же, уважения к нему, я моментально вспоминаю всё, что он сказал Нику, что против него предпринял, и это рождает силы, чтобы бороться и защищать. Вопреки всему, только ради него. И я сказала правду. За всю свою жизнь я сказала правду, и совершенно не раскаиваюсь из-за неё. Я освободилась от оков, в которые нарядил меня отец. Ник дал мне эту возможность и если надо, то я буду драться за его безопасность, но больше не позволю его оскорблять.

— На этом у меня всё, папа. Хорошего вечера, а я буду у себя заниматься, — напоследок говорю я, всё так же тихо стоящему отцу и выхожу из гостиной, беру в руки сумку и поднимаюсь к себе.

Ставлю на зарядку телефон, совершенно не понимая, как я смогла справиться с этой бурей. Дверь моей спальни открывается, и я оборачиваюсь, замечая входящую ко мне сестру.

— Что надо? — Грубо спрашиваю я.

— Да так просто хотела удостовериться, что ты жива, — хмыкает Тейра, плюхаясь ко мне на постель.

— А почему я должна быть не жива? — Усмехаюсь я, возвращая своё внимание на постоянно пикающий телефон, оживший после спячки.

— Отец очень сильно орал, мама его успокаивала. Я думала, он тебя разорвёт. Жаль, кровищи не было, — продолжает она.

— Это всё? — Устало спрашиваю я, складывая руки на груди.

— Не-а, ещё одна вещь — Марк тут был сегодня утром, просил отца не трогать тебя и сказал, что влюблён, — произносит Тейра, а я удивлённо моргаю.

— Это ложь, мы договорились, — я отмахиваюсь от неё, но она цокает.

— Я тебе точно говорю, он на полном серьёзе это говорил. И сказал, что если он тебя не тронет, то Марк сделает всё, чтобы у вас всё получилось. Хотя, думаю, что его отец ему тоже условия какие-то поставил, ну нельзя полюбить такую уродину, как ты, да и…

— Пошла на хрен отсюда! — Повышаю голос, уже не в силах терпеть её слова и зло указываю на дверь.

— Ух, какие мы нервные. Я же только помочь хотела, открыть тебе глаза, чтобы ты поняла: ты старше, а значит, тебя будут продавать, как это бывает. Ты должна смириться, а не пытаться усугублять и мою жизнь. Из-за тебя меня заставляют сидеть дома и учиться. Только вот меня это запарило. И я спустилась со своего пьедестала и решила поговорить с тобой. Поэтому хватит злить отца, ты портишь мою жизнь. Всегда продают ту из сестёр, у которой прошлое ужаснее, и она сама не лучше. Отец хочет сбагрить тебя, и я знаю, что у него есть на примете один человек. Слышала разговор его и матери, и она тоже поддерживает отца. Поэтому ты всё же станешь подстилкой. Ты это заслу…

— Блять, я тебя сейчас придушу! Ещё одно слово, сука, ещё хотя бы одно об этом, и я разукрашу твоё лицо. Я не продаюсь, и тебя быстрее положат под друзей отца, тем более ты стала шлюхой в четырнадцать. А теперь пошла отсюда, — от злости замахиваюсь на неё подушкой и швыряю в уже закрытую дверь и выбежавшую сестру.

Тварь! Ненавижу её! Насколько она любит добивать меня. Всю жизнь так делала, радовалась, когда отец ругал меня. А всё, потому что я всегда была его любимицей, только вот сейчас всё пошло наперекосяк. Я увидела, удостоверилась, что мой мир отвратительное постановочное шоу, с больным сценаристом и хореографом. Только я не собираюсь плясать вместе с ними. Никогда.

Не хочу даже читать сообщения, собравшиеся в моём телефоне, и, переодевшись, сажусь за стол, чтобы отвлечься от ярости на сестру, отца, мать, на всех, учёбой.

А завтра… завтра я разорву Люка за то, что он позволил себе. Я найду серьги, которые он подарил мне когда-то и валяющиеся где-то, как ненужная безделушка, и воткну их ему прямо в глазницы! Хоть он от меня, но получит!

Двадцать девятый шаг

Нет, моя злость никуда не ушла на Люка, даже ещё больше забурлила и потекла по венам, когда я наутро отыскала серьги и подготовила их к этой встрече.

Я не знаю, чем именно была вызвана такая реакция, но внутри меня с невероятной силой образовывался пар, словно перед извержением вулкана. Ник так и не писал мне, и за него я тоже волновалась. Мне кажется, что вся моя жизнь уплыла из моих рук, и сейчас кто-то неведомый правит ей. Ведь как объяснить всё происходящее: ненависть отца к Нику, недоброжелатели, моё внутреннее тревожное состояние? Каждый аспект моей жизни полетел под откос.