50 и один шаг назад - [138]

— Прости меня, доченька. Прости, что, вообще, поднял на тебя руку, что толкнул, что вот так всё вышло. Я даже не помню, как это произошло. Но меня трясло от злости и от отчаяния, что ты уходишь от меня. Ты моё сокровище, кроме тебя, у меня никого нет. Я любил тебя всю жизнь, работал ради тебя, чтобы ты никогда не знала, каково это — предавать, обманывать и даже мошенничать. Я много делал в жизни ужасных вещей, но всё это было ради тебя, ради твоего будущего. И я не мог остановиться, понимаешь? Просто не мог. А когда я услышал слова про любовь, про честность, про преданность, обращённые к Холду, а не ко мне, то у меня, наверное, помутился рассудок.

— Это всё началось раньше. Ника не было, когда мне было шестнадцать, и ты заставил меня встречаться с Теренсом, а в четырнадцать я участвовала в домашнем показе мод, чтобы мужики, сидящие у нас, могли дома дрочить на ребёнка. Его не было, когда ты то и дело всем рассказывал какие языки я знаю, что умею, чем увлекаюсь, какой у меня характер. Твой рассудок помутился раньше, и это никак не было связано с Николасом Холдом. Это был ты, — отрезаю я, и от вскипевших внутри воспоминаний я вскакиваю, затем снова сажусь.

— Я не думал, что Теренс и правда мог быть наркоманом. У них же есть определённые зрительные отличия, а у него не было, — отвечает он на мои обвинения.

— Потому что с вами он встречался, всегда приняв дозу. У него были расширены зрачки, мокрые ладони, он много пил воды. Но вы всё это списывали на нервы, вот они и были подтверждением моих слов. Проще было обвинить меня в обмане, чем поверить. Ведь никому проблемы не были нужны, а тем более тебе. Его родители только пригласили вас прокатиться на своей круизной яхте по Средиземноморью. Вы никогда не думали о своих детях, поэтому не надо распинаться и говорить тут о любви, — огрызаюсь я.

— Но это прошлое, Мишель. Ведь я сделал всё, чтобы никто больше не мог тебе навредить. Я отдал сумасшедшие деньги за уничтожение доказательств и твоей причастности, — оправдывается он.

— Они обманули тебя, — качаю я головой.

— Что?

— Они взяли деньги и обманули тебя. Мне Ник сказал, потому что он проверил это дело, и это он нашёл каждого из той истории и наказал, как и уничтожил улики. А тебя просто надули, — усмехаюсь я.

— Господи, о Господи, он и об этом знает, — отец издаёт слабый стон, хватаясь рукой за сердце. И я подскакиваю, страх внутри и моя причастность к новой смерти, к смерти отца заставляет меня простить моментально всё, что было, и я кладу руку на его ладонь.

Он поднимает голову, с блестящими глазами от слёз, и я поджимаю губы, не давая себе расплакаться.

— Родная моя, девочка моя, это его… он поступает. Зачем? Зачем же ты сама выкопала себе яму? Я думал, что ты не расскажешь ему. Как сильно он запустил в тебя свои когти, Мишель? Доченька, он сохранит это. Всё, что он делает для тебя, он вскоре пустит против тебя, — быстро шепчет отец, и я отрываю свою руку, отшатываясь от него и его слов.

— Что ты несёшь? — С отвращением кривлюсь я, понимая, что его никогда не изменить. — Он помог нам, он…

— Нет же, сядь и послушай. Ещё пару месяцев назад я был бы счастлив, если бы ты была с ним. Я был бы только за, даже если взять во внимание то, что не он владелец корпорации. Но по словам людей, он был богат. В Оттаве я познакомился с одним человеком, и я упомянул о Холде. Он предложил мне встретиться в более спокойном и тихом месте, обещал рассказать про него. И я согласился, — говорит папа, а я медленно опускаюсь на стул рядом с ним.

— Так вот… — он вздыхает и закрывает глаза.

— Тебе плохо? Может быть, воды? — Предлагаю я, и он отрицательно мотает головой, откидываясь на подушку.

— Я узнал. Но то, что я узнал… я был в шоке. Я испугался и обрадовался тому, что он, как мне показалось, в тот момент не заинтересован в тебе. Я молился, чтобы это было так, — продолжает он, приоткрыв немного глаза.

— А что тебе рассказали? Ведь это мог быть обман, папа. Николаса Холда многие ненавидят из-за зависти, из-за его силы, из-за стиля жизни.

— Это был, к сожалению, не обман, доченька, — качает он головой.

— Тогда я хотела бы послушать, — уверенно говорю я.

— Ты поймёшь почему я так веду… вёл себя, отчего был таким ужасным. Это всё страх за своего ребёнка. Это…

— Папа, переходи к делу, у меня занятия ещё. И мне нельзя опаздывать, — нетерпеливо перебиваю я его.

— Николас Холд до сих пор состоит в числе крупных дилеров по распространению наркотиков, особенно синтетических. Я видел документы, которые подтверждают это. Там была его подпись о товаре, отправленном в Южную Америку. И суммы, которые он получает за это. Райли Вуд бывший наркоман, которому помог Холд, но помог не так, как ты уже представила. Вуд до сих пор сидит на лёгких наркотиках вроде кокаина. И Холд его снабжает, поэтому Вуд держится за него. Он зависим от него. Если это всплывёт, это будет скандал, это будет бомба.

— Какой бред! — Возмущаюсь я. — Тебя обманули, папа. Это ложь. Я знаю, что… нет, он не состоит нигде. Он просто работает на Вуда, вот и всё. Никаких наркотиков. Я ведь знаю больше, я жила с ним. И я бы уловила это, уже проходила.