50 и один шаг назад - [110]

Мы оставляем одежду в гардеробной и входим в ослепительный зал, блестящий миллионом искусственных канделябров и хрусталём над нашими головами. Я знаю это место как свои пять пальцев, да и присутствующие не стали незнакомцами.

Нас проводят к центральному столику, и я чувствую, как за спиной моментально начинаются перешёптывания, как цепкие скользкие глаза неприятно осматривают нас. Но для меня это было когда-то привычно, но сейчас… сейчас со мной рядом Ник, и я больше не чувствую этого отвращения. Он, словно кокон, защищает меня, и я могу улыбнуться менеджеру, благодарственно кивнув, и сесть на стул, ровно выпрямив спину. Я буду гордиться этими отношениями.

— Они нас заметили, — издаёт смешок Ник, открывая меню. Я хрюкаю, скорее всего, от нервозности и яркости вокруг, от нашего первого раза такого официального и совместного. Да, я нервничаю, но кто бы ни чувствовал себя, как я? Я не могу даже прочесть названия блюд, хотя знаю их наизусть… знала, но сейчас не могу вспомнить ничего, кроме бокала воды.

Ник замечает моё замешательство и делает заказ за меня, отчего я поднимаю глаза и улыбаюсь ему. Волшебно смотреть на него такого моего сейчас, любоваться, как он грациозно дегустирует вино и держится намного лучше, чем я. Ведь я… боже, да у меня ноги трясутся. И я не понимаю отчего: от возбуждения или же страха. Но точно знаю, что одна из причин моего состояния — это Ник.

— Часто бывал в этом месте, — задумчиво произносит Ник, откидываясь на спинку кресла, и я удивлённо перевожу на него взгляд от бокала белого вина, которое крутила в руке.

— Правда?

— Да, конечно, я не принадлежу…

— Нет-нет, Ник, ты не так понял, — перебиваю я его. — Просто я ни разу тебя не видела здесь, а мы раньше ужинали в этом ресторане чуть ли не три раза в неделю. И обязательно по воскресеньям.

— Я тоже здесь ужинал каждое воскресенье перед… хм… перед моим тематическим вечером, — медленно отвечает он.

— О, Господи, то есть ты и я были в одном месте и даже не обращали друг на друга внимания, — закрывая рот рукой, тихо смеюсь такой шутке судьбы.

— Получается, что так и было. Каждый из нас находился в своём мире, ты в вот таком ярком и блестящем, а я…я в дальнем углу, в тени своего мира и не желал ничего менять.

— Но сейчас всё изменилось, так мало времени и так много открытий, — с улыбкой говорю я, отпивая из бокала вино. — Для меня это несколько необычно и странно. Хотя мне это безумно нравится.

Его глаза лениво проходятся по моим губам, которые я нервно облизываю от горячей крови, прилившей моментально к щекам. Затем поднимаются по носу и встречаются с моими глазами. Он улыбается ими, смотря на меня. Он умеет улыбаться глазами, оставаясь спокойным и равнодушным для окружающих. Удивительные глаза, самые живые в мире и глубокие. Мои. Люблю эту сочную композицию, как и всё, из чего состоит этот человек.

— Странно. Непонятно. Быстро. Правильно. Но иначе у меня не бывает, Мишель. Раньше было тихо, размеренно, точно. А сейчас… посмотри, что ты сделала со мной, и мне это нравится не меньше, чем трахать тебя, — его губы изгибаются в хитрой обольстительной улыбке, а я давлюсь вином, откашливаясь и одновременно стуча себя по груди.

— Ник, — с укором, едва отдышавшись, произношу я, но не могу не улыбаться, смотря на него довольного своей выходкой, мне остаётся только покачать головой и приняться за салат, который поставили передо мной.

Мужчина напротив настолько свободен в своих движениях, что я невольно вновь завидую ему. Я не хочу есть, только смотреть, как он красиво поглощает пищу, и понимать, что это меня заводит не меньше, чем его страсть. Ник вопросительно поднимает брови, замечая, что я замерла, наблюдая за ним, с приборами в руках.

— Расскажи мне, как ты стал таким? — Не могу отвести от него глаз, вопрос сам слетает с губ, и я даже не хочу забирать его обратно, только услышать ответ.

— Хм, Мишель, это неподходящее место для такого рода разговоров.

— Нет, ты не понял снова. Я спрашиваю о другом. Я жажду узнать, кто тебя учил держаться с таким достоинством, в то время, как я чувствую, что мои уши горят от промывания наших косточек. Как ты научился быть таким элегантным и статным? Как стал прекрасным тёмным рыцарем, скрывающим плюсы под покровом своего мира? Кто тебя учил манерам и стилю общения, который ставит всех на своё место одними только словами или же взглядом?

Лицо Ника удивлённо вытягивается из-за моей странной речи, но я устала таиться от него. Ведь сейчас здесь мы вместе, и мы реальны.

Он откладывает приборы и уже задумчиво берёт бокал с вином, отпивая из него. Взгляд тёмных шоколадных глаз изучающе смотрит на моё лицо, словно обдумывая, насколько он хочет быть со мной честным. Но я даже не подаю вида, что не верю ему. Он расскажет то, что сам сочтёт нужным, а остальное я узнаю позже. Нам некуда спешить. Больше некуда, теперь впереди нас огромное пространство, которое я хочу заполнить знаниями.

— Меня учила сама жизнь. Когда-то я был юн и у меня блестели глаза, когда я заходил в забегаловки. Они были для меня не хуже этого места. Чувствовал себя королём и ел всё подряд голыми руками, потому что хотелось насытиться этим богатством стола. Ведь тогда ещё не знал, что будет завтра. Будет ли у меня вода или же еда, где буду спать и останусь ли жив. Но с годами эта жажда стала бессмысленной и пустой. Еда больше не радовала, пора было двигаться дальше. Я насытился этим. Меня не учила мать ни как вести себя за столом, ни как правильно использовать все эти приборы. Потому что сама не знала, да и всё время и любовь отдавала Люси. У неё было больше проблем, а я всегда говорил, что со мной всё в порядке. Да и общался с ними редко. Когда я заговорил, меня оставили в покое, и я перебивался сэндвичами. Вспоминали обо мне, только когда звонили из школы с очередным отчислением. Я не понимал полезности зелени или же овощей, только фастфуд. Годы берут своё. Начал общаться с другими людьми, и мне пришлось следить за собой. Я ел напротив зеркала, тщательно репетируя каждое движение. Репетировал речь тоже перед зеркалом. Понял, что от того, как долго ты умеешь делать правильные паузы и небрежно принимать пищу, зависит отношение к тебе. Я делал себя сам, учил сам себя и тренировал. А если же где-то ошибался, то и наказывал сам себя. Этой мой стиль воспитания личности внутри.