50 & 1 история из жизни жены моего мужа - [13]

«Я умная, я добрая, я терпимая, я понимающая, я головка от х…» – как бы сказал мой дедушка, царствие ему небесное.

Доброта закончилась еще перед выходом на прогулку, как раз когда ребенок начал валяться по полу и визжать, что он не хочет одеваться. Нет, я старалась. Раза четыре поднесла его к окну и сказала, что на улице хорошо. Пару раз продемонстрировала новехонький снегокат на балконе (подарок свекра). Намекнула, что все детишки давно уже хавают сосульки и бесчинствуют в снегу. Кстати, под детишек мне даже удалось нацепить на Ф. колготки и один носок. Фортуна отвернулась от нас в тот момент, когда я наклонилась за рейтузами. Проявив недюжинную сноровку, младенец вывернулся и стал кататься по полу.

– Вот ведь су-у… существо, – сказала я куда-то в потолок и, недобро вздохнув, включила ускорение.

Через пятнадцать минут мы были на улице. Один из нас был зареван, но бодр, от другого несло смесью корвалола и суицида, а третий был железный, и ему было по фигу (к сожалению, я о снегокате).

Как вы понимаете, все бодрое и все железное легко находят общий язык, поэтому, когда дитя плюхнулось на снегокат на асфальте (у нас двор отлично чистят) и приказало мне: «Вези биста!» – я не особенно и удивилась.

Опять же, заметьте, поначалу я была правильная и терпящая. И о том, что мама не лошадь и по целине не пропрет, я сказала только после того, как было озвучено следующее:

а) по асфальту снегокаты не катаются;

б) до горки совсем недалеко и можно ножками;

в) предложила Ф. самому попробовать провезти агрегат.

Нуда… дальше взвизгнула про мама не лошадь. Тоненько и с каким-то подвывом в концовке. На что оно мне сказало:

– Мама каова. Я ему ответила:

– Каовий сын.

После чего он мне велел:

– Вези биста!

Я ему объяснила, что биста только пендаля.

Он мне заявил, что «бить низя».

Я была вынуждена включить ускорение и проперла его по асфальту не хуже трех десятков передовых колхозных кобыл.

Единственное место, где удалось немного отдохнуть, – это сама горка (да и то если считать отдыхом подъем пятнадцати кил дитятины и семи кил железа)…

«Зато на воздухе, – успокаивала себя я. – Ничего. Теперь мы ученые. Теперь я вынесу что угодно, пусть хоть землю ест».

За этими бесхитростными рассуждениями два с половиной часа пролетели как-то совершенно незаметно и настала пора собираться домой.

– Никачу! – взвизгнул Ф. – Никачу никак!

– Обалдеть, как удивил, – кисло отозвалась я. – А дома-то обед.

– Никачу-у-у обед! – еще громче взвыл Ф. – Гуять хочу-у-у!

– Но у тебя задница мокрая, – как-то уж совсем некстати вякнула я. – И вообще…

Перебирая в голове все возможные варианты, я остановилась на «духе противоречия». (Люда™)

– Знаешь, а пожалуй, домой идти не надо, – заявила я с каменной рожей. – Нет, не то чтобы не надо, а вовсе даже нельзя. И обедать тоже нельзя.

Может, это у Люды такие «противоречивые дети»… Вверенный мне младенец страшно обрадовался и побежал к горке. Ну да, другого и не ждали…

Съехав еще пару раз и мысленно пожелав Люде запора средней тяжести, я решила изменить тактику:

– Знаешь что, Тима, я иду домой. Ты как хочешь. Хочешь – со мной. Хочешь – тут сиди. Я в любом случае уйду.

– Никачу! – зарыдал Ф. и упал на землю. – Никачу, никачу, никачу!

Через тридцать метров стало очевидно, что никто за мной не собирается.

« Ни фига себе выдержка», – подумала я, а вслух крикнула:

– Я не сойду со своего места! Честное слово, не сойду!

Должно быть, Ф. этого не слышал (или не желал слышать), потому что не сделал даже попытки подняться.

Вздохнув, я присела на снегокат и закурила. Когда четвертая сигарета подошла к концу, стало холодно и голодно. Подлый Ф. стоял на горке и взирал на меня с видом победителя.

«А вот фиг тебе», – подумала я и перешла на нечестные методы.

– Слышишь, тебя дяденька заберет! – крикнула я неуверенно.

Ф. не двигался.

– Большой и страшный дяденька с палкой, – продолжила я.

Ф. не двигался.

– У него лопата и сачок. – Я перешла на визг. – И борода до самых… пяток. И еще он собак ест. И детей!

Должно быть, я здорово распалилась, потому что уже через пять минут мы обросли публикой. Общественность стояла неподалеку и, видимо, начинала делать ставки.

– Игрушки вышвырну. Машинку не куплю. Котов выгоню. К бабушке выселю. Конфет не дам. В гости не пойдем.

Ф. не двигался.

– Да бери ты его уже так, заболеет ведь, и сама синяя вся, – посоветовала мне какая-то старушенция. – Он в кого у вас таким стервецом?

– Говнецом! – рявкнула я на бабушку и пошла забирать свое добро.

Ф. ехал у меня на загривке, за спиной катился снегокат, сзади ржали общественники, и отчего-то хотелось кофе и повеситься.

Нет, даже не уделал.

Уел.

Увы, как всегда, уел…

ПАРШИВОЕ НАСТРОЕНИЕ

В преддверии потепления френдлента истекает насморками, пьет негрустин и жалится на тяжелую долю офисного работника. Не желая выпадать из коллектива, делаю официальное заявление: мы тоже не готовы к весне и у нас хандра почище вашей, офисной.

Всю зиму молила Бога, чтобы жир откладывался в сиськи. Как выяснилось, по вторникам у них не подают, и оттого вместо бюста Памелы Андерсон разжилась кругленькой плюшкой на пузе. Нет, если хорошенько постараться, плюшку можно вдохнуть. Только, к сожалению, «на вдохе» очень идиотская рожа выходит – как будто какая-то дура живот втянула.