5 декабря 1965 года - [61]

Родители, стало быть, уже не могли проявить инициативу в объявлении меня сумасшедшей. Я сообщила об этом Кронроду, он со мною согласился, написал бумагу о замеченных у меня странностях, датировал ее более ранним числом (1 или 2 декабря) и отнес в медпункт при нашем институте. Где-то через пару дней мою мать, а потом и меня вызвали в диспансер. Врач Галина Гавриловна Огородникова, грубоватая женщина мужеподобного типа, уже знала о моем участии в демонстрации. «Ира, — спросила она, — зачем вы туда пошли?» Я что-то пробормотала о чувстве вины перед сидевшими. (Конечно, это мое заявление было для нее бесспорным проявлением моей ненормальности — настолько бесспорным, что потом она говорила моим родителям: «До чего запустили, если она говорит такое!»)

Немного поговорив со мной, она предложила отправиться с ней в больницу. Признаться, я не была к этому абсолютно готова: учет — это еще не обязательно госпитализация. Тем не менее я не стала возражать, ибо понимала, что это и есть тот самый идеальный вариант, которого хотел добиться для меня А.С.Кронрод. Через несколько минут приехала «психовозка» и отвезла меня в больницу им. Кащенко. Было это, кажется, 12 декабря.

Приходили друзья; нам, как правило, разрешали общаться. Их приход очень скрашивал мою жизнь. К моему пребыванию в больнице они относились с юмором, психом никто из них меня не считал. Сильно хуже было с родителями. У них были две идеи: первая — что я больна и мне надо лечиться именно в этой больнице; вторая — что я оказалась в лапах гнусной антисоветской организации, которая втянула меня в эту демонстрацию, а сама спряталась за моей спиной. Поэтому родители люто ненавидели моих друзей, относились к ним с подозрением. И сильно усложняли этим мою и без того сложную жизнь. Когда вышла статья «Перевертыши», родители передали мне ее через врача с комментарием: «Вот видишь, за каких подонков ты вступалась!»

В первых числах февраля меня должны были выписать; дата выписки была заранее согласована с врачами. Утром этого дня меня вызвали в кабинет заведующей отделением, где меня ожидал солидный, малоприятный мужчина, который представился заместителем главного врача больницы. Он сказал: «Нам придется вас задержать буквально на четыре-пять дней, чтобы пройти процедуры».

Я не понимала, в чем дело, и поэтому плакала. Мне казалось, что врачи просто врут и конца моему пребыванию в этой психушке не будет. Но через день ко мне на прогулку пришли мои родственники — Гриша и Маша Подъяпольские[177]. Они подтвердили то, о чем я уже и так догадывалась: начался судебный процесс над Синявским и Даниэлем. Потому меня и оставили в больнице.

В день, когда суд закончился, закончился и мой первый психу-шечный опыт: меня наконец выписали…

Для меня лично до сих пор удивителен тот факт, что отцом этого события был человек настолько своеобразный, что порой он путал реальность с нереальностью, настолько «заформализованный», что иногда свято верил в то, что в Советском Союзе соблюдаются законы, просто забывая о том, что жизнь нам чаще всего портили не по закону. Удивительно, что именно эта его «некоммуникабельность», этот отрыв от реальности принесли свои плоды на фантастической российской почве.

Документы

Из протокола заседания бюро комитета ВЛКСМ МГУ № 15 от 23 февраля 1966 г.

<. . >

СЛУШАЛИ: О даче рекомендации для вступления в члены КПСС ПОЛУПАНОВУ М., аспиранту юридического ф-та.

ПОСТАНОВИЛИ: Дать рекомендацию ПОЛУПАНОВУ М. для вступления в чл. КПСС.

СЛУШАЛИ: О даче рекомендации для вступления в чл. КПСС ХАСБУЛАТОВУ Р.

ПОСТАНОВИЛИ: Дать рекомендацию для вступления в чл. КПСС ХАСБУЛАТОВУ Р.

ЦАОДМ. Ф.6083. Оп.1.Д.96.Л.20.

Из стенограммы пленума Ленинсного районного комитета ВЛКСМ г. Моснвы. 1.04.1966.

С.ФОМЕНКО": Бюро Ленинского райкома выносит на ваше решение следующие вопросы. Нам нужно иметь в райкоме товарища, который бы координировал всю работу комсомольских комитетов ВУЗов, поэтому мы выходим к вам с предложением избрать внештатным секретарем райкома т. Крайнова.

Какие есть замечания или другие кандидатуры?

(с места — нет)

Вопросов к Борису нет?

(с места — нет)

Кто за то, чтобы избрать внештатным секретарем райкома т. Крайнова — секретаря комитета ВЛКСМ МГУ? Прошу голосовать. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Трое. Опустите руки. Большинством голосов т. Крайнов избран внештатным секретарем райкома ВЛКСМ.

ЦАОДМ. Ф.4013. ОП.4.Д53.Л.97.

Секретарь Ленинского райкома ВЛКСМ.

Вместо эпилога. Год 1966-й и другие

Год, прошедший после «митинга гласности», усугубил взаимное отчуждение власти и общества. Система, столкнувшись с новой проблемой, предпочла решать ее привычными методами принуждения и репрессий.

Строго говоря, основное требование демонстрантов 5 декабря было удовлетворено — Синявского и Даниэля судили с соблюдением норм процессуального права. Подсудимые имели адвокатов и сами могли выступать в свою защиту. Слушания объявили открытыми, и в Союзе писателей можно было получить пропуск в зал суда. Процесс сопровождался многочисленными публикациями в прессе.

Однако почему-то торжество правосудия и гласности не удовлетворило общественное мнение. Многочисленные индивидуальные и коллективные протесты против приговора доказали: гласность, даже в форме официальных партийных материалов, не идет на пользу этому политическому режиму и не вносит успокоения в умы — скорее наоборот.