5 декабря 1965 года - [46]

2. Леонид Губанов[112], которому сейчас 19–20 лет, — талантливый поэт, один из вдохновителей СМОГ. Он редактировал журнал «Авангард»[113], издававшийся в Москве. Кроме того, по рукам ходят три сборника его стихов: «Болезнь», «Ждите» и «Лики». Его стихи публиковались в журнале «Юность».

Владимир Буковский был уже ранее, в 1962 г., атакован советской прессой за участие в сборнике «Феникс»[114]. Впоследствии был арестован. На демонстрации 14 апреля с.г. в Москве, организованной СМОГ, требовали его освобождения. Очевидно, он был вскоре после демонстрации освобожден. Так как его фамилии среди авторов, печатавшихся в различных молодежных журналах, нет, то надо предположить, что свои произведения он подписывал псевдонимом.

Юлия Вишневская, молодая поэтесса, еще школьница — ей 16 лет. Ее стихи были опубликованы в сборнике «СМОГ — молодой».

3. СМОГ объединяет литературную молодежь, которая ставит своей целью борьбу за свободу творчества в России, за поиски новых путей в искусстве, за освобождение тех литераторов, которые пали жертвами произвола властей (Бродский, Нарица[115], Осипов[116], Синявский, Даниэль). Советская пресса и секретарь ЦК комсомола Павлов неоднократно атаковали СМОГ в этом году.

4. Обвинение Л.Губанову, В.Буковскому и Ю.Вишневской в отправке своих рукописей за границу ничем не подкреплено. Издаваемые молодежью многочисленные сборники ходят по Москве из рук в руки и даже попадают в другие города России, например Ленинград. Естественно, что они попадают и за границу, независимо от действий их издателей, редакторов и авторов. Один из таких сборников, «Сфинксы»[117], под редакцией В.Я.Тарсиса, был совсем недавно передан редакции журнала «Грани» одним из наших московских читателей. Мы опубликуем его так же, как ранее публиковали сборники «Синтаксис»[118], «Феникс», а также произведения Пастернака, Ахматовой, Солженицына, Бродского, Антокольского, Окуджавы и др., не публикующиеся в России, но передаваемые там из рук в руки и размножаемые разными способами.

5. Надо отметить, что проф. Н.Н.Вильмонт, известный советский германист, выступая во Франкфуртском университете 13 декабря с.г., в ответ на вопрос студентов о судьбе Синявского, заявил, что в Советском Союзе нет закона, по которому авторов могли бы преследовать за пересылку и опубликование своих рукописей за границей.

Сурков и Твардовский на пресс-конференции в Париже 22 ноября с.г., в ответ на вопрос представителя «Граней» о судьбе Синявского, заверили прессу, что «беззакония допущено не будет».

6. По последним сведениям, Л.Губанов, В.Буковский и Ю.Вишнев-ская помещены в психиатрическую лечебницу под предлогом, что они «больны». Шестнадцатилетняя Ю.Вишневская была арестована в школе.

7. Борьба за либерализацию в Советском Союзе — не только дело русской молодой интеллигенции. В этом заинтересован и Запад. Роль общественного мнения и прессы западного мира очень велика в этой борьбе. Чем подробнее и шире здесь будут освещаться факты этой борьбы, чем сильнее будет протест против произвола, — тем скорее будет идти процесс в России.

8. Русская молодежь действительно «больна» — она больна стремлением к свободе!

Студенты МГУ — в защиту Синявского и Даниэля

(Посев, 21 января 1966)

Москва. В начале декабря в Московском университете состоялось также собрание студентов, на котором единогласно была принята резолюция, требующая, чтобы правительство освободило Синявского и Даниэля.

Однако, по совету одного высокопоставленного лица, сочувствующего подобным настроениям, эта резолюция в конечном итоге не была передана властям. По-видимому, это лицо убедило студентов, что их демарш будет нецелесообразным.

В Москве говорят, что сторонники Синявского и Даниэля пользуются поддержкой части высшего партийно-правительственного руководства, что отчасти и объясняет их поведение.

Рассказывает Дмитрий Зубарев

На другой день по факультету бегал с вытаращенными от злобы и страха глазами зам. декана Михаил Никитич Зозуля (по общему мнению, сотрудничавший с КГБ) и мрачно повторял: «Такой антисоветской вылазки в Москве не было со времен троцкистской демонстрации 1927 года!»

Мне кто-то передал фразу начальства: мол, к сожалению, на площади очень много было студентов с нашего факультета, во главе с аспирантом Драновым. Тут я понял, что дело плохо. Я чувствовал ответственность за него (ведь это я сказал ему о демонстрации), вызвал его на беседу и сказал: «Саша, тебе надо уезжать. Сегодня же. Под любым предлогом: хоть из-за болезни двоюродной бабушки. А через месяц достать какие-нибудь оправдательные документы и появиться». Не знаю, прав ли я был и помог бы ему мой совет или нет, но он так и не понял серьезности ситуации и не послушался меня, тем более, что я был студентом третьего курса, а он — уже аспирантом. Засмеялся, махнул рукой: «Ерунда какая! Что я там вообще делал? Подумаешь, постоял, потолкался!»

Через два дня его, Молчанова и Савчука — трех человек — вызвали в факультетское бюро комсомола. Была разборка. Их попросили объяснить, что они там делали, как туда попали. Молчанов вел себя вызывающе, он уже тогда был достаточно сформировавшимся в идейном смысле человеком, он им сказал (я с чужих слов передаю), что никому ничего объяснять не намерен, был там, где хотел, делал то, что хотел. Когда его спросили, как это соотносится с пребыванием в ВЛКСМ, он тут же отдал им билет. Так и сказал: «Заберите ваш билет!» Исключили единогласно. Потом его перевели на заочное отделение. Указаний на отчисление студентов не было, достаточной мерой сочли перевод на заочное отделение.