5 декабря 1965 года - [21]

Проблема в следующем: что это были за приказы? Судя по всему, они могли формулироваться примерно следующим образом: «Наблюдать за происходящим и пресекать эксцессы». К эксцессам, видимо, были отнесены любые плакаты и любые попытки выступлений. Задержания, производившиеся по ходу митинга, были связаны именно с этими попытками, а также со стычками между оперотрядчиками и демонстрантами при изъятии плакатов и пресечении речей.

Таким образом, действия властей отнюдь не были направлены на то, чтобы не допустить митинг, а ограничивались попытками удержать действия митингующих в известных рамках. Кроме того, комсомольские активисты МГУ и, возможно, некоторые преподаватели присутствовали на площади «с той стороны». Как показали дальнейшие события, их задачей были опознание и фиксация «своих» студентов; некоторые из них, однако, пытались вмешаться в ход событий и уговорить или заставить студентов покинуть площадь.

Все это наводит на мысль: может быть, КГБ просто не придавал особого значения затее нескольких московских чудаков, наперечет известных органам и к тому же связавшихся с полудетьми из скандального литературного кружка? Семичастному ли, совсем недавно сыгравшему ключевую роль в свержении грозного «кукурузника», бояться подобной публики? Да и откликнется ли кто-нибудь на безумный призыв чокнутого математика — выйти на улицу? На всякий случай можно, конечно, нагнать к памятнику Пушкину побольше оперотрядчиков, чтобы выходка «антиобщественных элементов» не обернулась чем-нибудь непредсказуемым. Кстати, с оперативной точки зрения предполагаемый митинг может принести и определенную пользу: если он все же состоится, представится прекрасная возможность выявить контингент неустойчивых, идейно шатких представителей московской молодежи. Не для арестов, избави Боже! Органы по-прежнему ориентированы на «профилактирование» враждебных проявлений. Вот их-то, неустойчивых, и будем профилактировать.

Версия о неадекватно спокойной реакции госбезопасности на готовящуюся акцию косвенно подтверждается отсутствием сведений о каких-либо информационных материалах КГБ, направленных в ЦК КПСС в дни и недели, предшествовавшие демонстрации. Маловероятно, что такие материалы существуют и просто ускользнули от нашего внимания, — в этом случае в записке Семичастного от 6 декабря (см. главу 3 нашей книги) обязательно была бы ссылка на них. Для того, кто изучил привычку ГБ запрашивать мнение Центрального Комитета по любому мало-мальски значимому поводу, отсутствие подобных запросов может свидетельствовать лишь об одном: чекисты считали предстоящую затею настолько чепуховой, что готовы были принимать решения на свой страх и риск.

Не исключено, что идея демонстрации была первоначально воспринята властью так же, как и некоторой частью общества, — как продолжение экстравагантных выходок творческой молодежи. На эту версию работало и активное участие ряда смогистов в распространении «Гражданского обращения», и даже личность инициатора митинга: хотя А.Вольпин и рассматривался как «антиобщественный элемент», но «антиобщественность» его относилась, по мнению властей, к литературно-художественной, а не к неприкосновенной политико-идеологической сфере. Об опасности, таившейся в идее защиты права, еще никто не догадывался. Почему, собственно говоря, В.Е.Семичастный должен был оказаться умнее, чем виднейшие представители творческой интеллигенции, посмеивавшиеся над неожиданным союзом чудаков со скандалистами и полагавшие, что все закончится если не мордобоем, то чтением стихов и распитием спиртных напитков?

Для того чтобы по-настоящему оценить последствия успешного проведения «митинга гласности», Владимиру Ефимовичу Семичастному нужно было бы быть не самим собой, а Александром Сергеевичем Вольпиным.

Действующие лица

ВОРОБЬЕВ Олег Иванович (р. 1939), до 1966 студент филфака МГУ. В 1970 арестован за распространение самиздатской литературы, приговорен к 6 годам лагерей. В 1977 эмигрировал в Австрию, вернулся в Россию в 1994. Живет в Санкт-Петербурге, пенсионер.

ГАЛАНСКОВ Юрий Тимофеевич (1939–1972), поэт, публицист. Участник поэтических чтений на площади Маяковского в Москве в 1959–1961. Редактор-составитель машинописных поэтических и литературно-публицистических альманахов «Феникс» (1961,1966). Арестован в январе 1967, осужден вместе с А. Гинзбургом, А.ДобровольскИхМ и В.Лашковой, приговорен к 7 годам лагерей. Умер в лагерной больнице в Мордовии после неудачной или запоздалой операции по поводу язвы желудка.

ГЕРШУНИ Владимир Львович (1930–1994), рабочий, поэт, журналист, общественный деятель; узник сталинских лагерей (1949–1955); автор, редактор и распространитель самиздата, участник движения в защиту прав человека в СССР, узник спецпсихбольниц (1969–1974, 1982–1987).

ГИНЗБУРГ Александр Ильич (1936–2002), журналист, общественный деятель. Составитель машинописного поэтического альманаха «Синтаксис» (1959–1960) — видимо, первого в СССР неподцензурного периодического издания, получившего широкую общественную известность. В 1960 был арестован и приговорен к 2 годам лагерей. В 1966 составил документальный сборник по делу Синявского и Даниэля («Белая книга»), за что был вновь арестован; осужден вместе с Ю.Галансковым, А.Добровольским и В.Лашковой, приговорен к 5 годам лагерей. После освобождения жил в г. Таруса Калужской области. Первый распорядитель Русского общественного фонда помощи политзаключенным (1974–1977). В мае 1976 вошел в состав Московской Хельсинкской группы. В 1977 арестован в третий раз и приговорен к 8 годам лишения свободы и 3 годам ссылки. В 1979 выслан из СССР. Долгое время жил во Франции, до 1997 был ведущим политическим обозревателем газеты «Русская мысль». Умер в Париже.