400 дней угнетения - [7]

С того момента, как я встретила его, я не думала, что достаточно хороша для него, что было странно, учитывая, что я из семьи, которая считает, что вежливое слово для афроамериканцев - «цветные», a они не используют вежливое слово часто. Кеньятта отличался от всех, кого я когда-либо встречала. В нем было что-то такое царственное, что-то королевское. Его глаза были мудрыми и сильными, временами жестокими, но даже это было сексуально. Его голос был глубоким, как у Лу Роулзa[10]/Барри Уайтa[11], типа “бассо профундо”. Знойный, гладкий и чувственный, но все же сильный и властный. Мне неприятно говорить это, но он был удивительно красноречив. Я знаю, это звучит как некое бесцеремонное расовое оскорбление. Как будто я намекаю, что большинство чернокожих мужчин не такие. Те, кого я трахала в прошлом, определенно не были такими, равно как и быдло, наркоманы и белое отребье трейлер-парков. Я пришла не из мира красноречивых людей. Мне потребовалось четыре года учебы в колледже, чтобы исправить свое собственное тягучее произношение. Так что, это было первое, что поразило меня в нем. Его голос, его слова, его глаза. Это было то, что заставило меня думать, что я могу полюбить его. Его тело было тем, что заставляло меня хотеть трахнуть его.

Мы познакомились в ночном клубе шесть лет назад, когда он еще был женат. Я поднималась в бар, а он спускался по лестнице. Он был одет в обтягивающую черную нейлоновую рубашку, которая обтягивала его грудь и бицепсы так, что большинство мужчин выглядели бы женоподобно, но на нем она выглядела чертовски сексуально. Мышцы, казалось, выпирали отовсюду. Моя подруга и я смотрели на него, улыбаясь от уха до уха, потому что он был чертовски огромен и великолепен, и он посмотрел на нас. Мы прошли по лестнице, и его глаза уставились на меня. Он не улыбался, просто смотрел, смотрел так, чтобы его намерения были абсолютно ясны. В этом взгляде была такая грубая сексуальность, что температура в комнате подскочила, а влажность на моем теле увеличилась, особенно между бедер. Я почувствовала, что должна что-то сказать, но не находила слов, поэтому я просто смотрела на него, нервно улыбаясь и потея.

Он обернулся и посмотрел на нас, продолжая спускаться по лестнице, а мы посмотрели на него сверху вниз. Его взгляд переместился с моей подруги Тины на меня, а затем снова на Тину. Я знала, на что он смотрит. Он решал, кого из нас преследовать. Я готова была поспорить, что он не выбрал бы меня, особенно когда рядом стояла Тина.

Моя подруга Тина была худой, красивой, легкой и пьяной. У нее были искусственные груди, которые все еще едва увеличивали ее размер бюстгальтера до C-чашки. Она была одета в облегающий топ, чтобы показать работу хирурга и ее тонкую талию. Мини-юбка, которую она носила, едва прикрывала ее тугую попку, а ее ноги были длинными и стройными. Она одевалась как шлюха, потому что это именно то, чем она была, и она хотела, чтобы каждый мужчина в клубе знал это. Я была уверена, что она будет сосать его член на парковке, если он этого захочет. Когда он начал подниматься по лестнице к нам, я была уверена, что вечер закончится тем, что ее голова будет покачиваться на его коленях, пока я буду ждать ее в баре. Когда он прошел мимо нее и взял меня за руку, я чуть не потеряла сознание. Тогда я была толстой, но не жирной, не такой, чтобы это заставляло людей жалеть меня. Я был немного пухленькой, ляжки были толще, чем хотелось бы, бедра шире, задница больше. Моя талия была довольно маленькой для большой женщины, хотя у меня все еще была эта неприглядная выпуклость там, где должен был быть мой нижний пресс. Тина когда-то назвала это моей ЖВОК – “Жирной Bерхней Oбластью Kиски”. Я ненавидела ее за это, хотя посмеялась, когда она это сказала. Смех - это то, что толстых девушек учат делать, когда их оскорбляют. Это самый распространенный защитный механизм в мире. Вот почему я была так удивлена действиями Кеньятты. Я знала, что я толстая, и мужчины не часто отказываются от женщин, похожих на мою подругу Тину, в пользу женщин, которые были похожи на меня.

- Здравствуйте, дамы. Меня зовут Кеньятта.

Его голос был глубоким и теплым, и он продолжал держать меня за руку и смотреть мне в глаза, когда говорил со мной, все еще игнорируя мою, похожую на Барби, подругу, все еще глядя на меня, как будто я была чем-то на подносе с десертами.

- М-меня зовут Наташа, а это - моя подруга Тина.

Он даже не взглянул на нее. Ни разу. Он не сводил с меня глаз все это время.

- Вы, дамы, хорошо проводите время этим вечером?

- У нас все отлично, - вмешалась Тина.

Кеньятта повернулся к ней, оглядел ее с ног до головы и повернулся ко мне. Мне даже не пришлось смотреть на Тину, чтобы понять, что она оскорблена. Я вопросительно посмотрела на него, гадая, в какую игру он играет. Затем я повернулась к Тине и пожала плечами. Я не знала, что я могла бы сделать, чтобы выделить себя для его внимания, что могло бы заставить меня выделиться на фоне Тины. Тина была в бешенстве. Она скрестила руки под твердыми, хирургически укрепленными грудями, подталкивая их еще дальше, чтобы не ошибиться в том, что она могла предложить, и начала нетерпеливо постукивать ногой, ожидая, когда он ее заметит. Кеньятта, похоже, с удовольствием игнорировал ее. Я начала задаваться вопросом, не использовал ли он меня, чтобы подцепить ее.