37 девственников на заказ - [41]

— Спите, Урса Венедиктович, не берите в голову.

— Нет, а все-таки?.. — не сдается Урса, уже еле ворочая языком.

— Я вас разбужу в половине пятого утра и скажу — какое.

— Почему именно в половине пятого? Ах, ну да, как же я забыл — это ваше любимое время…

Урса улегся поудобней, потрогав, прежде чем шагнуть в сон, карман своего плаща, висевшего в изголовье. Совершенно рефлекторный жест. На подсознании. Спасибо, Кохан, не придется копаться во всех твоих вещах. Спокойной ночи, Богдан, спокойной ночи, Фло…

Последнее усилие

В мутном свете предрассветных сумерек я сижу на корточках и изучаю лицо спящего Кохана. Я бы рекомендовала всем психиатрам перед назначением лечения внимательно изучить выражение лица спящего пациента. Жаль, что у меня нет на это достаточно времени. Заглядываю в сумку Урсы. Отлично — есть термос. Откручиваю его крышку. Чай. Закручиваю крышку. Из маленького пузырька вытряхиваю таблетку, думаю и добавляю еще две. Таблетки отлично примостились в ладони, в углублениях у основания указательного, среднего и безымянного пальцев. Прячу пузырек в карман легкой куртки и трясу Кохана за плечо.

— Нет, — бормочет он, — вы так не сделаете…

— Проснитесь, у нас мало времени.

Пока ошалевший со сна Кохан моргает и вытирает рукой рот, я протягиваю руку ему за плечо — подобие интимной сцены. Урса напрягся, но мне был нужен всего лишь включатель лампочки у его головы.

— Не пугайтесь. Я разбудила вас пораньше, чтобы поболтать на прощание.

— На прощание? — Урса сел и заметил, что я в куртке. — Куда вы собрались?

Больше всего в этот момент ему хочется незаметно потрогать карман своего плаща. Я с удовольствием ему это позволяю, повернувшись спиной.

— Мне выходить около семи, забыли?

— Да я, собственно, и не знал. — Голос Урсы спокойный. Я поворачиваюсь. — На чем мы с вами ночью остановились?

— На тридцать седьмом имени. Вы спрашивали, какое оно могло быть.

— И какое же?

— Понятия не имею.

— Этого не может быть. — В волнении Урса спустил ноги вниз и стал засовывать ступни в брюки. — Вы едете закопать заполненный блокнот и не знаете, какого имени не хватает? Вы же не могли представить, что встретите меня?!

— Не вас, так кого-нибудь другого, — как можно равнодушней заметила я. — Видели проводника соседнего вагона? Его зовут Аким. Акима у меня еще не было.

— Как это — Аким?.. — захлебывается негодованием Урса. — Но ведь он должен быть!.. Он еще при этом должен быть…

— Да-да-да, он девственник. Я покупала шоколадку на вокзале и слышала разговор двух проводниц. Они спорили, кто в этот рейс наконец уложит Акима с собой. Одна говорила, что Аким в жизни не нарушит обет целомудрия, а другая уверяла, что есть такое средство, которое любого мужчину размягчит. Урса Венедиктович, я чаю хочу. Давайте вы сходите за чаем, заодно заглянете в соседний вагон и посмотрите на этого Акима, а?

— Что это за средство?

— Понятия не имею. У меня свои методы.

— Вот вам чай. — Урса, разозлившись, достал из сумки термос.

— Ура, — комментирую я уныло. — Вы и чаем запаслись…

— Без сахара! — предупреждает Урса. — Я вам конфеты захватил. Вы всегда надкусываете все, что не в силах съесть?

— Ничего вы не понимаете. Это ритуал такой. Вас угораздило купить мои любимые ностальгические конфеты — я выгрызла у всех орешки. Вам не нравится?

— Нет, что вы, просто необычно. Знаете, есть такой анекдот про хохлов — “нэ зьим, так надкусаю”?..

— Налейте нам чаю, — перебиваю я Урсу. Открываю ром и подливаю в стаканы с чаем.

— Выпьем на прощание, вы не против?

— Как изволите!..

— Попробуйте. Язык щиплет? Нет? Еще добавьте рома. И мне. Спасибо.

— Что вы, интересно, размешиваете? — насмешливо спрашивает Урса. — Чай без сахара.

— Ах, да, это рефлекторно, — откладываю пластмассовую вилку, которой я успела создать в стакане воронку. Интересно ему, что я размешиваю… На секунду Урса показался мне рыхлым и беззащитным исхудавшим бегемотом. Пожалуй, пора его полечить. — Хотите экспресс-анализ ваших ассоциаций? — предлагаю от всего сердца.

— Зачем?

— Послушайте, Урса, вы заперли меня в вагоне, заставили писать в пакеты для сбора вещественных доказательств, кормите всухомятку, половой активности не проявляете, так?

— Ну, допустим…

— И зачем, спрашивается? Исключительно для сеанса психоанализа. Вы хотите вылечиться, растолстеть, обрасти волосами и забыть навек, как выглядит низ вашего живота? Тогда слушайте внимательно и постарайтесь фиксировать реакции. Итак. Поезд для вас в данный момент — возможность проявления насильной инициативы. И как владелец этой самой насильной инициативы вы предлагаете такой ассоциативный ряд: перрон — прогулка — опоздание — вынужденное пребывание со мной в замкнутом пространстве убогого городишка, а дальше — следите внимательно! — народный заседатель — пьяницы-уроды — похищение тигра — радостные дети. И все это в веночке из Фрейда, Платона и Захер-Мазоха.

Чтобы он получше уяснил степень своих отклонений, я отвернулась к окну и грустно вздохнула.

— Что, тяжелый случай, да? — осторожно поинтересовался Урса, не выдержав молчания.

— Да нет, вполне сносно. В этом ассоциативном ряду особо интересны пьяницы-уроды и лишайный тигр. Вы определяете мое пребывание рядом с вами в определенной яме, свое — как полулегальное существование человека, решающего споры, то есть контролирующего жизнь, но при этом мы с вами вдвоем получаем удовольствие от похищения больного опасного животного. Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы сели со мной в поезд, чтобы выпытать нечто для вас особенно важное. Либо унизить меня…