33 стратегии войны - [287]

Санджар понял, что с него довольно. Он не выдержит дольше, не сможет спать спокойно. Он не желал жить в постоянном страхе, сходя с ума от неопределенности и подозрительности. Уж лучше, решил султан, вступить в переговоры с этим демоном. Он прекратил подготовку к войне и заключил мир с Саббахом.

Шли годы, исмаилиты набирали мощь, секта разрасталась, проникла в Сирию. Убийцы, действующие под ее крылом, стали настоящей устрашающей легендой. Эти фанатики даже не пытались убегать с места преступления: после совершения убийства они позволяли схватить себя, пытать. Их казнили, но на их место приходили новые. Казалось, ничто не может заставить этих людей свернуть с пути. Они казались одержимыми, слепо преданными своему делу. Иногда их называли хашишинами, то есть одурманенными гашишем, поскольку и в самом деле создавалось впечатление, что они находятся под воздействием наркотика. Европейские крестоносцы, совершавшие походы в Святую землю, слышали об этих страшных, подобных дьяволам, хашишинах, передавали эти рассказы. Само слово, постепенно изменившись, вошло во многие европейские языки. Теперь assassin означает «наемный убийца», «фанатик», «террорист».

Толкование

У Хасана ибн Саббаха была единственная цель: развить и укрепить свою сек ту, упрочить ее положение в Северной Персии, обеспечив ей существование и даже процветание в исламской империи. Начиная с малого числа людей, учитывая враждебное к нему отношение со стороны властей, он едва ли мог рассчитывать на значительный успех. Однако ему удалось разработать стратегию, которая, несомненно, стала первой в истории человечества организованной террористической кампанией, направленной на достижение политической власти. В исламском мире правитель или вождь, который пользовался уважением, был облечен определенной властью, а его смерть вызывала смятение и неразбериху. Понимая это, Хасан приказал своим последователям устранять таких людей, но так, чтобы это выглядело бессистемно и хаотично: в этих убийствах невозможно было найти закономерность, а следовательно, понять, кто станет следующей жертвой – каждый предполагал, что ей может стать он. Именно эта неопределенность внушала страх куда более сильный и невыносимый, чем сами убийства. На самом деле за пределами своих крепостей – цитаделей исмаилиты были довольно слабы и уязвимы, но, терпеливо внедряя своих людей в ближайшее окружение султана, Хасан сумел создать иллюзию, что они многочисленны и вездесущи. За все время его жизни число убийств, совершенных ассассинами (хашишинами), не превысило пятидесяти – не так уж много, однако это позволило достичь такой политической власти, какой не принесла бы и громадная армия.

Власть эта базировалась не только на том, чтобы внушать ужас отдельным людям. Она зависела от впечатления, будто убийства распространяются на все общество. Менее высокопоставленные чиновники, самые слабые звенья иерархии, были особенно подвержены воздействию страха, они первыми поддавались панике, голосам сомнения, слухам, которые расползались и проникали в сознание. Результатом был своеобразный волновой эффект – лихорадочные колебания эмоций, от вспышек гнева к подавленности, смирению и готовности уступить. Группа, охваченная такой паникой, не может обрести равновесия и готова пасть от малейшего толчка. Даже самые сильные и непреклонные были в конце концов сломлены. Даже сам султан был доведен до крайности: предпринимаемые меры безопасности, суровая жизнь, на которую он обрек себя, чтобы защититься от опасности нападения, доказывают, что и властитель пребывал под воздействием общих панических настроений. Достаточно было злополучного кинжала, чтобы он не выдержал и дрогнул.

Важно понимать: все мы чрезвычайно восприимчивы к эмоциям окружающих. Подчас даже трудно представить, насколько сильно влияют на каждого из нас настроения и эмоции, владеющие людьми вокруг нас. Именно это делает террор настолько эффективным и опасным: достаточно нескольких удачно рассчитанных по времени актов насилия, чтобы разжечь всевозможные разъедающие мысли, неуверенность и тревогу. Самые слабые первыми падут жертвой страха, распространяемых слухов, их беспокойство постепенно передастся другим. Сильные могут отозваться на кампанию террора вспышкой гнева и насилия, но это лишний раз доказывает, что и они подверглись панике; они бурно реагируют, вместо того чтобы стратегически обдумать ситуацию. Такая реакция – признак слабости, а не силы. В нормальных обстоятельствах люди, чем – то напуганные, со временем восстанавливают душевное равновесие, особенно если вокруг них те, кто сохраняет спокойствие. Но в группе, поддавшейся паническим настроениям, это трудно, почти невозможно.

Когда общественное воображение разгуливается, террористы – ассассины кажутся более значительными, чем на самом деле, всемогущими, вездесущими. Как доказал Хасан, горстка террористов способна захватить в заложники целую империю. Для этого достаточно нанести всего лишь несколько хорошо рассчитанных ударов по общественному сознанию. А если эмоциональному воздействию поддадутся лидеры группы – неважно при этом, идет речь о капитуляции или нерасчетливой, опрометчивой контратаке, – террористическую кампанию можно считать удавшейся.