33 (сборник) - [48]

«Абонент не отвечает или временно недоступен», – безразлично отчеканил автоответчик противным металлическим голосом. Я продолжала сбрасывать и снова набирать номер. «Абонент не отвечает или временно недоступен, абонент не отвечает или временно недоступен, абонент не отвечает или временно недоступен…» Я нажала отбой и горько усмехнулась в воротник.

Ну что ж. Я в Омске, в 2133 километрах от дома. Антона нет, а может быть, и не было никогда…

Я двинулась к ближайшему киоску «Роспечати», чтобы купить местную газету с объявлениями о съёме жилья.

Эпилог

Мне 33. И у меня ничего нет. Теперь даже нет того, что большинство баб считают женским счастьем: ни любящего мужа, ни ребёнка, ни удобной новой квартиры, ни иностранной машины, ни любимой работы, ни весёлых друзей. Зато есть свобода, неопределённое будущее и бесценный опыт, чтобы начать жить по-другому.

Амнезия

Глава 1

Начался обычный рабочий день. Я зашла в душное помещение, где слова коллег-диспетчеров «Алло… Это служба доверия… Говорите… Я вас слушаю…» сливались в единый неразборчивый гул. В офисе, рассчитанном на 20 человек, мы сидим, разделяемые лишь стеклянными перегородками высотой с человеческий рост. Здесь я работаю уже пять лет. За это время лично я спасла несколько человеческих жизней. В основном это были малолетки, способы сведения счётов с жизнью у которых обычно не различались разнообразием: либо нажирались таблеток, либо собирались спрыгнуть с моста или крыши высотки, либо резали себе вены. «Висельники» звонили гораздо реже. Причины покончить с собой также были ограниченны – неразделённая любовь или непонимание со стороны родителей. Обычно срабатывали стандартные психологические методы, которые я помню со студенческих лет. Главная задача – любым способом отвлечь самоубийцу от его намерений, или, как у нас выражаются, заговорить ему зубы, выяснить, где он находится, и держать его, живого, на связи до тех пор, пока к нему не подоспеет скорая и МЧС. В очень редких случаях (на моей практике было всего два) подростки всё же успевали осуществить задуманное. Но большинство из них звонили, чтобы услышать от нас, диспетчеров, те слова, которые должны бы им говорить родные, любимые, близкие, друзья. Слова о том, что они нужны и любимы.

Этот день не отличался от предыдущих. Я села на своё рабочее место, поправила гарнитуру в ухе и нажала на аппарате кнопку «ответить».

– Служба доверия. Я Вас слушаю. Что случилось? – отштамповала я.

– Мне изменила жена, и я с ней расстался, – услышала я серьёзный, спокойный мужской баритон.

Я не нашлась, что сходу ответить на такое заявление. Мужчина тоже помолчал, но потом продолжил.

– Думаете, я стою на табуретке и затягиваю петлю на шее? Нет. Я ем суп.

– Суп?

– Да. А что удивительного?

– Ну… – я замешкалась, – вы же сказали, что жена…

– Да, но сейчас почти обед.

Мне показалось, что в его голосе была насмешка.

– Ладно, я так понимаю, что проблема эта Вас не особо расстраивает. Так зачем Вы звоните в службу доверия?

– Потому что я Вам… доверяю.

– Вы что издеваетесь сейчас надо мной?

– Нисколько.

Я молчу, сбитая с толку, и думаю о том, чтобы нажать «отбой». Между тем он продолжает.

– Почему мужчина, узнавший, что жена ему изменяет, должен напиться и изливать пьяные вопли своим друзьям, или снять проститутку, или упиться в одиночестве и плакать в подушку? Почему он не может страдать и есть суп?

– Может, наверное…

– Артур, – представился он. – А Вас как зовут, диспетчер службы доверия?

– Наталья Анатольевна.

– Не хотите ли, Наталья, разделить моё горе за чашкой чая и просмотром хорошего фильма?

– А-а-а, это Вам в службу знакомств. Я отключаюсь.

– Нет-нет, подождите. Мне, в самом деле, очень плохо. Ну не хотите чай – могу предложить кофе.

– Прекратите этот маскарад!

– Почему Вы просто не можете поверить в то, что мне плохо? Но психологов я не люблю. Да и что они могут мне посоветовать? Сводить счёты с жизнью я не собираюсь.

– А что собираетесь?

– Прогуляться. Хотите со мной?

– Так, Артур, Вы явно обратились не по адресу. Мы сейчас уже полчаса занимаем линию, в это время нам не могут дозвониться те, кому нужна реальная помощь.

– А мне, по-Вашему, помощь не нужна?

Повисла пауза.

– Ладно, не буду отвлекать своей пустяковой проблемой. До связи.

– Всего хорошего, Артур.

Я несколько минут растерянно смотрела в монитор. Потом «взяла» очередной вызов. Опять суицидник на мосту. Я держала его на связи, говоря стандартные слова, пока не прибыли сотрудники МЧС, которые успешно вернули бедолагу на землю.

Мне 30 лет. Последние пять из них я живу в Нижнем Новгороде. Сюда из Москвы я переехала после неприятной истории с мужем, которая закончилась разводом. Мне тяжело вспоминать об этом до сих пор, потому не буду. Скажу только, что после этого у меня начались приступы панических атак (кто знает, тот поймёт). Это состояние может длиться и два часа, и сутки. И в это время реально хочется сдохнуть. Сначала я дико боялась этих приступов, а потом научилась к ним приспосабливаться и как-то даже справляться. Если паника заставала меня на работе, я пила сильные транквилизаторы, если дома – загружала себя физической работой, например устраивала генеральную уборку или нарезала на веле круги по лесопарку. Если это случалось вечером или поздней ночью, то помогали разговоры со своим внутренним «я», которое в такие моменты дико боялось умереть. Как мантру, повторяла вычитанную у известного психотерапевта Ирвина Ялома фразу: «Там где есть я, нет смерти, там, где есть смерть, нет меня». Чаще всего такими нехитрыми способами мне удавалось унять приступы паники. Работа мне тоже помогала отвлечься от своих «психов» и переключиться на проблемы звонивших.