21.12 - [37]

— Что еще за духовное животное?

— Это представитель животного мира, с которым каждый из майя ассоциируется с самого рождения. Он назвался Чуйум-туль, это значит «ястреб».

Стэнтону сразу же вспомнился приемный покой, где на его глазах умер Гутьеррес.

— Он сказал, что его погубил «Человек-птица». Значит, считал, что заразился от Волси.

— Какие у него были на то основания?

— Возможно, Волси привез через границу какую-то пищу, не понимая, что из-за нее уже заболел сам.

— И что же это могла быть за пища?

— Об этом я должен спрашивать у вас, а не наоборот, — заметил Стэнтон. — Чем майя угостил бы человека, с которым у него деловая встреча? Что Гутьеррес мог съесть или выпить, причем продукт должен был содержать молоко?

— Сразу не скажешь. Здесь возможно много вариантов, — ответила Чель.

Внезапно Стэнтон вскочил на ноги и направился к двери своего дома.

— Встретимся у моей машины, — сказал он, в его голосе слышалась решимость. — Она на заднем дворе.

— Зачем?

— Затем, что, прежде чем вы сдадитесь полиции, нам многое необходимо выяснить.

11

«Интересно, как это характеризует меня?» — размышляла Чель. А именно — тот факт, что даже сейчас ее больше всего волновала новая рукопись и вероятность, что она никогда больше не увидит ее. Что ей не дадут возможности выяснить, кто был ее автором и почему он рисковал жизнью, выступив с протестом против Властителя. Что же она за человек, если даже в момент, когда Стэнтон вез ее к дому покойного Гутьерреса, сосредоточила все свое внимание не на том, о чем ей положено было бы думать? Она не сомневалась, что хозяин машины, молча сидевший за рулем, презирает ее за ложь. Он посвятил всю свою жизнь борьбе против возможной вспышки смертельной болезни, а ее собственное мелочное научное тщеславие подвергло риску огромный город.

Неожиданно для нее самой в памяти всплыли давние слова Патрика. Они поехали тогда в Шарлотсвилл в штате Виргиния на конференцию, посвященную созданию компьютерной базы данных по эпиграфии майя, планируя по ее окончании отправиться в поход по горным тропам Аппалачей. Но Чель согласилась возглавить какую-то очередную комиссию и сообщила, что на поход у нее не остается времени, после чего Патрик и выдал ей все, что думал: «Наступит день, и до тебя дойдет, что ты слишком многим жертвовала ради работы, но упущенного уже не вернешь».

В тот момент Чель решила, что он просто вспылил и скоро успокоится, как это случалось не раз прежде. Но всего месяц спустя они расстались.

Чель заерзала на своем сиденье и почувствовала, что каблук туфли в чем-то запутался. Собачий поводок. Судя по размеру ошейника, пес был крупный.

— Бросьте его назад, — сказал Стэнтон ледяным тоном. Это были его первые слова с тех пор, как они выехали в сторону южной части города. Чель искоса наблюдала, как он ведет машину, по-ученически положив обе руки на руль. Вероятно, этот человек был из тех, кто никогда не нарушает никаких правил. Стэнтон представлялся ей мужчиной суровым. Интересно, думала она, он действительно так одинок, как ей кажется? Впрочем, у него хотя бы есть собака. Сквозь лобовое стекло Чель от нечего делать вглядывалась в ярко подсвеченные рекламные щиты, установленные вдоль Тихоокеанского хайвея. Быть может, она тоже заведет себе домашнего питомца, когда ее уволят из музея и у нее появится много свободного времени.

— Отдайте его мне, — сказал Стэнтон.

— Что? — едва не вздрогнула Чель, а потом заметила, как все еще мнет в руках поводок. Нелепо.

Стэнтон протянул руку, забрал поводок, швырнул его на заднее сиденье и прибавил скорости.

Чель помнила, что Гутьеррес жил в Инглвуде поблизости от аэропорта. Когда они остановились перед типичным для Калифорнии двухэтажным домом, она понятия не имела, чего ожидать. Вполне вероятно, что семья Гутьерреса пока даже не знает о случившемся, ведь в больницу для формального опознания никто из близких до сих пор так и не явился.

— Пойдемте, — сказал Стэнтон, заглушив двигатель.

Он постучал во входную дверь, и минуту спустя в доме включили свет. Дверь открыла типичная латиноамериканка с волосами цвета воронова крыла, одетая в синий халат. Опухшие глаза не оставляли сомнений, что она только что плакала. Она все знает, сразу поняла Чель. И еще ей стало ясно, почему эта женщина не торопилась связаться с властями. Она не только потеряла мужа, но и рисковала лишиться вообще всего. ИТС и ФБР обычно требовали полной конфискации имущества семей дельцов «черного рынка».

— Миссис Гутьеррес?

— Да. Что вам угодно?

— Я — доктор Стэнтон из Центра по контролю заболеваемости. А это Чель Ману, у которой были дела с вашим мужем. Боюсь, что мы прибыли с очень плохими новостями. Вы знаете, что ваш супруг попал сегодня в автомобильную аварию?

Мария медленно кивнула.

— Позволите войти? — спросил Стэнтон.

— Давайте поговорим снаружи, — предложила хозяйка. — У меня сын как раз пытается заснуть.

— Примите глубокие соболезнования в связи с вашей утратой, миссис Гутьеррес, — продолжал Стэнтон. — Я понимаю, как тяжело сейчас вам и вашему сынишке, но мне необходимо получить ответы на ряд вопросов.

Он сделал паузу, дожидаясь ее реакции, и продолжил лишь после того, как Мария снова кивнула.