2067: Браки заключаются в Петербурге - [3]

На набережной пересела на гидроскутер и добралась до самого высокого из них – полукилометрового Дома народного творчества. На его криволинейном шпиле имелось много смотровых площадок, с которых был виден и старый город, и лахтинские высотки, напоминающие горный хребет – благодаря игре солнечных лучей на их вершинах, и искусственные облака-экраны, которые демонстрировали циклопическую рекламу марсианских круизов, и небоскребы питерской лагуны, затянутые светящимся и переливающимся туманом. Красочные облака и туманы состояли из наноботов, которые собирали электрические заряды от капель дождя. А плавучие островки внизу казались размером с блин. На одном из них постройки из металлопластика были словно елочные игрушки из серебристой и золотистой фольги. Дома на другом островке выглядели, как огромные люстры, кубки и вазы; фасады из умного стекла меняли цвет и прозрачность по желанию жильцов.

Но и эта высота не была финальной. С вершины небоскреба-растения по тросам из карбоновых нанотрубок поднимался лифт к облакам, точнее к летающему острову из аэрографита, заполненного гелием. Там Настя подошла к краю смотровой площадки, где располагался открытый балкон. Под ним растилась голубая гладь питерской лагуны, когда-то бывшей Невской губой, а за дамбой, напоминающей хрустальную волну, виднелся серой дымкой Финский залив. Вокруг летали и парили парапланы и птеромобили, внизу скользили яхты и катера – как букашки-водомерки.

Настя перелезла через перила и встала с другой стороны – ветерок приличный, но и руки у девушки совсем не слабенькие, как-никак у нее было много подводных погружений. Единственное, что смущало – пространство, напоенное лазоревым светом небес, манило, тянуло, обещало дать ей ласку и позаботиться о ней.

– Не торопись, киса. В смысле, не так сильно торопись. На свете есть еще несколько вещей, которые бы неплохо узнать, прежде чем отправиться навстречу звездам.

Она по-быстрому вернулась обратно.

На нее смотрел парень, в шортах и майке. Симпатичный, даже слишком. Похоже, с его лицом и торсом поработали медботы или оно прошло какой-то ремастеринг с редактурой экспрессии генов. Покрытые светящейся фотонической краской пряди волос, яркие точки на правой выбритой стороне головы – проекторы, создающие голографическую тату. Сейчас она изображала буддийских монахов, занимающихся чем-то тантрическим и неприличным, что придавало новому знакомому особый шарм. Как и зеркалящие линзоэкраны на его глазах.

Его ли она ждала втайне, как намекнул искин «Пушкин», и какой у него «конь»?

– Ну и что ты можешь мне показать, мальчик? – игриво поинтересовалась Настя.

– Начнем с Петронезии. «Острова южных морей» прямо в питерской лагуне. Слыхала о них что-нибудь?

2. Кто домой

Капитан III ранга Никольский посмотрел в иллюминатор. А ведь он почти дома. Видна линия терминатора, а за ним восходящие звезды ракетных стартов. Это взмывают в космос примерно такие же парни, каким он был двенадцать лет назад. Не все, конечно – там полно и обычных туристов, и технарей для обслуживания энергетических установок и оранжерей, и всякой бизнес-мелюзги, которая лезет в каждую дырку с архивыгодным предложением: «Купи пылесос с искусственным интеллектом на быстрых нейтронах по цене веника». И не в космос они летят, а всего лишь на орбитальные станции. Уже там будут формироваться экипажи и проводиться предполетная подготовка на симуляторах и тренажерах. А потом и кадеты, и опытные космоплаватели сядут, точнее, лягут, накачавшись гликопротеинами, в криокапсулы на больших кораблях, не имеющих никаких аэродинамических поверхностей и похожих на творение скульптора-авангардиста, к тому же психопата. И отправятся в дальнюю космическую дорогу.

А над самим городом Петра, на высоте шестисот километров висел его орбитальный «двойник». Это было творение скульптора, точнее ряда космоскульпторов из «группы Кожемякина-Карапетяна», изваянное при помощи сонма микромашин. Космическое отражение города, возникшего более трех с половиной столетий назад на стыке русской земли и чужой воды, на фронтире страны и народа, на границе геологических формаций – Балтийского щита и Русской плиты, суши и моря, тайги и широколиственных лесов, влаги и холода, родной души и инородных идей. В этом изваянии, исполненном с помощью пластических метаморфоз и фрактальной геометрии, отразился город, измученный пограничной борьбой и потерявшей в ней очень много, утративший столько возможностей, но все же сделавший невозможное реальным…

Борт с Никольским приземлился в Пулково-5 (можно было воспользоваться и военным фидером, но тогда бы он оказался прилично за городом, на космодроме Роскомфлота в Гатчине). Он решил взять не забавный колобок-сферокар, более подходящий для легкомысленных туристок, а серьезное роботакси, похожее на древнюю «Чайку» и поехать домой. Но, когда он спустился в лифте на стоянку, там его встретили. Незнакомый офицер в чине подполковника, высоченный и широкоплечий, и служебный автомобиль, напоминающий утюг, где не различимы ни двери, ни стекла.

– Капитан III ранга Никольский?

– Вы удивительно догадливы.