2067: Браки заключаются в Петербурге - [2]

Около стеллы, напоминающей творения советских конструктивистов и представляющей что-то вроде ракет в фуражках, сферокар остановился – по просьбе Насти. Это был памятник героям Роскосмофлота, живым и мертвым. Покорителям трансмарсианского пространства, осваивавшим дальние планеты и их спутники, нырявшим в глубины юпитерианской атмосферы, боровшимся с роями дронов-пиратов, которых насылал Атлантический альянс. Имена и фамилии, голографические портреты – улыбаются во весь рот, в парадной форме.

Вот это капитан III ранга Всеволод Никольский. Она читала его «Записки из подледного океана Европы». Хорошо, что живой. Не красавчик, как некоторые. Умеренно симпатичный, хотя взгляд какой-то слишком жесткий. Ордена за Вторую орбитальную войну, оборону Цереры и бои на Европе.

Настя перекусила в ресторанчике народной кухни; точнее, сама, при помощи шестирукой говорливой робокухарки, приготовила там себе еду. А далее пошли сплошные скачки. За три дня Настя посетила почти всё, что значилось в «меню» невзыскательного туриста.

Зимний Дворец с его голографическим балом – императоры, гвардейцы и т.д. И с любым можно потанцевать.

Петергоф с его гелиевыми фонтанами, где сверхтекучая жидкость втекает обратно в пасть льву.

Зоологический музей с его квази-живыми моделями вымершей и пока еще не восстановленной земной фауны: саблезубые тигры, мегалодоны, ихтиозавры и прочие зубастики.

Музей Арктики с его криозонами, где пасутся карликовые музейные мамонты. «Всё-таки, наши гиганты симпатичнее», – отметила Настя. Экскурсии там ведут первопроходцы Севера, покорители суровых гиперборейских пространств, от Ивана Реброва до Семёна Дежнёва, в виде андроидов, конечно.

Зоопарк, где есть вольер с велоцирапторами, восстановленными с помощью рекомбинантой ДНК, а еще животные со светящейся шерстью и прозрачными кожными покровами – судя по аппетиту, все чувствуют себя неплохо.

Ботанический сад, где растут чудеса дизайнерской генетики – есть деревья в форме вешалки, с которых свисают одновременно яблоки, груши и какие-то непонятные плоды, напоминающие банки с пивом.

Подлодку «Верба», вставшую на прикол возле Морского корпуса Петра Великого – ту самую, которая утопила роботизированную субмарину Атлантического альянса «Масон Джефферсон», готовую «по случайности» выпустить восемьдесят крылатых ракет по множеству важных российских объектов.

Висячие сады «Газпрома», который давно уже не продает газ на Запад, а занимается добычей гелия-3 на Луне.

Музей Освоения Космоса. Там тебе дадут почувствовать и венерианскую жару, и юпитерианский ветер. Еще там есть отличная экспозиция, посвященная астероидным войнам, где можно пострелять из настоящих лазерных пушек.

Кунсткамеру, в которой имеются новые экспозиции, посвященные агрессивным мутантам Лимитрофа, сильно размножившимся после медицинских экспериментов фонда Рокфеллера и биовойн середины века – одни экземпляры постоянно скачут, у других голова в форме кастрюли.

Аттракционы Крестовского острова – можно, например, пронестись по пятикилометровой сверхскользкой трубе, практически лишенной силы трения и упасть с высоты триста метров на огромный пузырь из аэрогеля. Очень-очень, до визга, страшно и совершенно безопасно.

Музей Пушкина, где можно пообщаться с искусственным интеллектом, сформированный на основе анализа творчества великого русского поэта. Настя спросила его, как сложится её личная жизнь, на что «Пушкин» отвечал: «Ты втайне ждешь его. Идет, и ты бежишь, И долго вслед за ним незримая глядишь… Никто из юношей свободней и смелей Не властвует конем по прихоти своей…» И добавил: «Коня, Настенька, можешь заменить на звездолет, сферокар или что-то вроде…»

Ну и, конечно, информаториум Земского собора, где можно увидеть, как звездочки, все 200 миллионов участников народоправства, а также поучаствовать в прямом голосовании по важнейшим вопросам, например, об организации большой экспедиции к Сатурну.

Но потом захотелось чего-то такого, чего и близко нет, ни на побережье Восточно-Сибирского моря, ни в его глубинах. Светской, тусовочной жизни. Той, которой не может быть в рабочих поселках по берегам Ледовитого океана, на буровых и добывающих платформах, полупогружных и подводных, на научных станциях, дрейфущих и мерзлотных, в тундровых городах, покрытых и непокрытых куполом, на китовых фермах и в плейстоценовых парках, на АЭС полярного «ториева кольца» и на базах Северного флота. И даже в портах Северного морского пути, где и малайские моряки не пытаются искать злачные места, но тихо-мирно сидят в блинной или чебуречной. Однако, если нет тусовочной жизни в Арктике, то такая должна наверняка иметься в мегаполисах вроде Петербурга.

Настя была решительной. Благодаря своей решительности товарищ Кораблева спасла от смерти кита, которого травмировал атомный ледокол. Вместе с еще одним парамедиком она нырнула на глубину двести метров, успокоила страдающее животное, ввела ему пять литров обезболивающего, зашила ему рану длиной в три метра и поставила ему десятилитровую капельницу с целительным коктейлем из антибиотиков и абзимов…

Настя взяла сферокар и отправилась к небоскребам питерской лагуны, которые были по сути огромными наноплантовыми растениями с собственным метаболизмом, вырастающими прямо из воды на полукилометровую высоту, и этим напоминающими мангровый лес.