2012. Хроники смутного времени - [41]

Капитан встал у водительского окна, истерично тыча дулом автомата едва ли не в лицо Игорю, а двое его коллег, также с автоматами наизготовку, замерли на обочине.

— Документы на груз, быстро!! — заорал капитан так, что я сразу инстинктивно потянулся к своей помпухе, пригревшейся под левым плечом.

Палыч спокойно достал накладные и показал нервному гаишнику.

— Да мне по хрену, какие там у тебя бумаги! — не логично, но крайне истерично проорал в ответ гаишник и передернул затвор своего автомата. — Быстро выгружаем всё из машины!..

Я как-то сразу догадался, что нас банально грабят, и, посмотрев на Валеру, увидел, что он тоже это понял. Тогда я кивнул ему влево, а Валера, подмигнув, кивнул мне вправо.

После этого Васильев вытащил свой новенький нелегальный «Иж», одним движением продвинулся к переднему сиденью и со зловещим щелчком взвел курок, держа пистолет у самой головы гаишника.

— Мне тебя пристрелить — раз плюнуть! — сказал он и тут же плюнул капитану прямо на погон.

Я приоткрыл боковую дверь и нацелил свою помпу на автоматчиков, картинно вставших на обочине с автоматами наперевес.

— Против помпухи «калаш» — говно! — громко сообщил я и пальнул в воздух.

Оба молоденьких сержанта тут же подняли руки, беззвучно шевеля губами. Наверное, молились во спасение…

— Быстро! Положили автоматы! На землю!! Или!Убью! На хрен!! — заорал я, выбираясь наружу. У меня в голове зашевелилось знакомое злобное чудище,и я встряхнул шевелюрой, успокаивая его, потому что не та была сейчас ситуация, чтобы серьезно волноваться.

Сержанты быстро положили автоматы на асфальт и стали тихонько отступать к своей будке, пригибаясь так низко, как будто в них уже палил целый батальон.

Я передернул помпу и выстрелил в воздух еще раз, после чего гаишники отважно развернулись ко мне спиной и рванули со всех ног.

Я метнулся к автоматам, одним движением цапнул их за ремни и успел заметить, как Палыч забирает у капитана его автомат прямо через боковое стекло.

Потом капитан с поднятыми руками медленно стал отступать к своей разлюбезной будке, а я вернулся в микроавтобус, швырнув добычу на задние сиденья.

— Поехали! — скомандовал Валера, оценив обстановку, и Палыч втопил акселератор до отказа.

Взвизгнув шинами, наш «форд» рванул по пустому шоссе, но этот быстрый отъезд был скорее жестом вежливости и примирения, чем действительно необходимым действием, — нас ведь никто не преследовал и тем более не стрелял вдогонку.

«Гадят они там сейчас, возле будки…» — подумалось мне.

Минут через десять Палыч сбросил скорость до безопасных ста километров в час и небрежно бросил через плечо:

— Эпизод отработан удовлетворительно. Молодцы!

— Служу Советскому Союзу! — серьезно отозвался Васильев, и я поразился искренности, прозвучавшей в его голосе. Похоже, и спустя четверть века после гибели огромной и загадочной в своих немыслимых противоречиях Державы у нее находились верные и преданные сторонники.

— А ты чё, коммунист? — спросил я Валеру, на что тот ответил грубым и нецензурным комментарием, смысл которого заключался в том, что он вовсе не коммунист, зато я — идиот.

— Советский Союз — единственная страна, где реальным приоритетом была справедливость, а не материальные стимулы. Справедливость — это то, что сейчас позарез нужно нашей стране, — строго сообщил мне Валера, и я решил промолчать, чтобы не разжигать в тесной машине масштабную идеологическую рознь.

Зато с нескрываемым сарказмом отозвался Палыч:

— Дорогие друзья! Как только обустроитесь в своей новой, самой справедливой и славной стране, непременно потом позовите меня. Только я хочу, чтобы в этой стране, помимо абсолютной справедливости, еще и люди бы никогда-никогда не умирали!

— Где каждый был бы счастлив и свободен и имел бы не менее трех рабов! — не удержавшись, подхватил я..

— Мудаки вы оба… — вздохнул Васильев и закурил свой вонючий «Беломор». Впрочем, деликатно выдыхая едкий сизый дым в опущенное до отказа окно.

Смотреть там было не на что — шоссе давно уже стало пустым в обе стороны.

Проехав еще километров пятьдесят, Игорь вдруг резко сбросил скорость, свернул на обочину и встал там, пристально вглядываясь сквозь желтеющую листву куда-то далеко вперед, в смутную мешанину разноцветных домиков и машин, устроенную у подножия холма, на котором мы сейчас находились.

Валера поправил очки и тоже уставился туда, подслеповато щурясь и бормоча что-то невнятное.

Я, разумеется, тоже поглазел, но ничего интересного не увидел. Тогда я порылся в нашей амуниции и выудил из кучи пакетов и ящичков футляр с биноклем. Наблюдению сквозь лобовое стекло мешали искажения и дорожная пыль. Поэтому я вышел из машины и, уже стоя на дороге, увидел, как проводят досмотр проезжающих автомобилей армейские части — у развилки трех широких дорог замерли две бронемашины и штук пять военных грузовиков, в которые непрерывно что-то грузили суетливые, как муравьи, фигурки в камуфляже.

Вдоль обочины стояло не меньше десятка фур с распахнутыми дверцами. Рядом уныло бродили сгорбленные фигурки в штатском.

— Грабят, похоже, — сказал я, указывая ребятам биноклем на развилку. — Хотите посмотреть?