20000 километров по Сахаре и Судану - [32]

Барт прекрасно сознавал трудность сложившейся ситуации, когда он волей-неволей должен был сохранять лояльность по отношению к местным работорговцам. «Позади интересный дневной переход, — записал он 28 декабря, — давший нам новые важные сведения о народе и земле этого региона, однако мы, к великому нашему огорчению, не могли пройти через эту прекрасную местность как мирные путешественники, каковыми мы на самом деле и являлись, а вынуждены были искать общества этих беспощадных и кровожадных охотников за рабами, проявлявших полное безразличие к красотам этой земли и к спокойному счастью его обитателей и пекшихся лишь о том, чтобы похитить последних и таким образом обогатиться».

Став свидетелем страшной жестокости во время охоты за людьми, Барт с содроганием отмечал: «Сегодня днем поймали много рабов, а вечером, после вооруженного столкновения, в котором пали трое борнуанских всадников, к ним еще добавили значительное число. В целом за этот день будто бы захватили 1000 рабов, во всяком случае, не менее 500 человек. Взрослые мужчины были беспощадно истреблены, точнее, они истекли (Кровью после того, как им отрубили ногу». Особенно ужасно было вечером, когда начали делить добычу и маленьких детей безжалостно вырывали из материнских объятий.

Кровь, бедствия и опустошения — таковы были результаты военного похода, в котором участвовало около 10 тысяч человек. 1 февраля они вернулись в Кукаву с 3 тысячами несчастных рабов.

В тупике

Барт не находил себе места, поскольку район восточнее озера Чад все еще не был исследован. Полный решимости опять попытаться проникнуть в эти области, он наметил себе новую цель, а именно Масенью — столицу мусульманского государства Багирми. Местный султан, покорив на юге Судана племена, жившие еще родовым строем, укрепил тем самым свою власть. Исследование Багирми имело для Барта не только историческое и этнографическое, но и географическое значение. Он хотел разведать речную систему, дабы продвинуться в решении вопроса, существует ли связь между рекой Шари, ее притоком Логоне и рекой Бенуэ. Такой водный путь имел бы величайшее транспортно-географическое значение, так как соединил бы область озера Чад с Атлантикой.

Чтобы раздобыть для экспедиции необходимые средства, Барт продал из своего имущества все, без чего можно было обойтись. Отправившаяся 4 марта 1852 года группа являла собой жалкое зрелище. Барта сопровождали лишь двое слуг. Скромное оснащение везли лошадь и верблюд.

В середине марта группа достигла реки Логоне (ширина около 400 метров) — первое значительное препятствие на пути. Однако естественные преграды преодолевать было гораздо легче, чем те, что чинились местными властями.

Султан Багирми в это время находился в военном походе, а его наместники усмотрели в чужестранце опасность для осиротевшего трона. Без специального предписания из столицы они отказывались дать согласие на дальнейшее продвижение экспедиции. Эта и другие вынужденные задержки катастрофически сказались на и без того скудной кассе. Все «имущество» Барта тогда состояло из 1 испанского талера, небольшого запаса стеклянных бус, нескольких зеркал и довольно большого набора швейных игл. Особенно его выручали иглы, пользовавшиеся большим спросом у населения. Они шли в обмен на еду, всевозможные услуги; благодаря им экспедиция с трудом, но все же сводила концы с концами.

Никакие ухищрения властей не в состоянии были удержать Барта на месте — он рвался дальше, вперед. Егo даже связали и с 19 апреля в течение четырех дней держали в заточении в полном неведении о его дальнейшей судьбе. В конце концов ему разрешили переправиться через Шари. Здесь на память Барту пришли предостережения шейха Омара в том, что он не должен переходить эту естественную границу. Но неистовому исследователю страх был неведом, и уже 27 апреля 1852 года Барт стоял перед воротами Масеньи — столицы Багирми. И тут не обошлось без затруднений. «Мне не было суждено, — пишет он в дневнике, — беспрепятственно пройти через ворота в священной стене, опоясывающей пришедшую в полное запустение столицу: после того как я известил наместника о своем прибытии, мне пришлось ждать у ворот больше полутора часов, и это при полном отсутствии тени и нестерпимой жаре. Унизив меня таким образом, мне позволили наконец со своей скромной свитой вступить в город».

Свобода передвижения Барта была ограничена территорией города, но и в его пределах он подвергался постоянной слежке. Поскольку пребывание здесь вновь затянулось на несколько недель, а о возвращении султана ничего не было слышно, Барт решил не терять больше времени и отправиться в обратный путь. Однако и это ему не позволили. До возвращения султана ему запретили покидать Масенью. Так что волей-неволей пришлось ждать. Каким опасным было для него это ожидание! О том, с какой недоверчивостью относились к нему местные власти, говорит следующий инцидент. Вследствие сильной засухи погибли травы и посевы. Надежды на дождь не оправдались. В рамках запланированных метеорологических исследований Барт около своего жилья вел наблюдения за погодой. Это вызвало страшные подозрения. 21 июня, когда он сидел дома, занятый научной работой, к нему явился посыльный и от лица наместника спросил, «правда ли, как утверждает молва в городе и как передают ему люди, что, когда собирается гроза и небо покрывается облаками, он выходит на улицу и приказывает облакам рассеиваться… люди не раз замечали, что стоит гостю взглянуть своим повелевающим оком на облака, как те проносятся мимо, не проронив ни капли…».