20 лет дипломатической борьбы - [103]

Но Бонкур уже давно не слушает моего рассказа. Он читает «телеграмму первоочередной срочности» от своего посла в Берлине: «Могу сообщить вашему превосходительству, что на секретном совещании, созванном фюрером в Киле, очень мало говорилось об Австрии, но зато очень много – о завоевании Чехословакии. Немецкие дипломаты склоняются к тому, чтобы применить дипломатический метод – предъявление Чехословакии ультиматума с требованием разорвать ее договор с Россией и предоставить особые права Судетам. Но в результате возобладала точка зрения Геринга, поддержанная генералами. Следовательно, вполне возможно, что через несколько недель Генлейн потребует автономии для Судетской области. После чего, некоторое время спустя, германское правительство сконцентрирует на чехословацко-немецкой границе двадцать дивизий 4-й армии генерала Рейхенау и десять тысяч солдат судетской бригады, сформированной в Германии в течение этих последних месяцев. Затем, точно так же как и Шушнигу, президенту Бенешу будет направлен ультиматум. Таковы решения, которые были намечены на этом секретном совещании. Немецкие генералы указывали, что было бы чрезвычайно важно выяснить, вмешается ли Франция в конфликт, ибо при всем том не следовало бы идти на риск всеобщей войны».

Люди на Кэ д’Орсэ – в состоянии крайней растерянности:

– В Вене мы только что видели генеральную репетицию предстоящего спектакля… На какой сцене он будет представлен? Смогут ли Франция и Англия, каково бы ни было их стремление к согласию и европейскому сотрудничеству, стерпеть это?

На улице Сен-Доминик, в военном министерстве, близкие к министру Даладье круги настроены пессимистически.

– Чехословакия полностью окружена, и Франция оказывается в изоляции, – заявляют они.

В первый раз французы ясно понимают, что новая война возможна, по всей вероятности – неизбежна и, может быть, даже совсем близка.

* * *

В дни, последовавшие за 14 марта, Поль-Бонкур определяет свою позицию. Он вызывает посланника Чехословакии в Париже Стефана Осуского и говорит ему:

– Если ваша страна подвергнется нападению, Франция выполнит свои обязательства, вытекающие из Локарнского договора от шестнадцатого октября тысяча девятьсот двадцать пятого года.

Спустя десять дней Невиль Чемберлен заявляет в палате общин:

– Франция сообщила нам, что она не допустит покушений на независимость Чехословакии. По отношению к этой стране у нас нет таких же обязательств, как у Франции. Но у нас есть обязательства по отношению к Франции, и маловероятно, чтобы мы могли остаться вне конфликта.

Меланхолично настроенный Бонкур замечает:

– Это не значит, что Чемберлен не желал бы, чтобы французское правительство само освободило его от этих обязательств. И я боюсь, что именно в этом направлении стараются некоторые лица в Париже! Увы, они встречают здесь слишком благоприятную почву!

* * *

Действительно, в парламенте сильнейшее возбуждение.

«Прежде всего надо избежать войны». Таков лозунг, подхваченный всей правой печатью.

В комиссии по иностранным делам Пьер-Этьен Фланден повторяет точку зрения Жозефа-Бартелеми, профессора государственного права. По его мнению, франко-чешский договор не существует больше с тех пор, как Гитлер денонсировал 7 марта 1936 года франко-германское соглашение в Локарно. Локарнский пакт мертв, и все, что связано с ним, также мертво. Следовательно, Франция не обязана воевать ради сохранения Судетов в сфере власти Праги!

– С юридической точки зрения, – говорит в заключение Фланден, – крах Локарнского пакта, с которым связан наш последний договор с Чехословакией, являющийся одним из его следствий, делает франко-чешский договор недействительным. Следовательно, мы свободны.

С негодованием отвергая этот тезис, Бонкур возражает:

– Нарушение Германией договора еще не делает его недействительным. Как же вы можете отрицать наши обязательства по отношению к Чехословакии? Это невозможно ни с юридической, ни с политической точки зрения.

Пьер-Этьен Фланден отвечает на это:

– По моему мнению, ремилитаризация Рейнской зоны слишком затруднила осуществление военных обязательств франко-чешского договора, чтобы не желать в первую очередь сближения с Германией.

* * *

Спустя двое суток по требованию Поль-Бонкура созывается заседание Комитета национальной обороны.

Начальники штабов военно-воздушных, военно-морских и сухопутных сил, начальник генерального штаба генерал Гамелен и маршал Петэн в осторожной форме дают понять, что вытекающее из франко-русского пакта военное сотрудничество между Францией, Россией и малыми союзными с Францией странами никогда серьезно не изучалось.

* * *

Обеспокоенный и грустный, Леон Блюм, возвратившись к себе домой на Бурбонскую набережную, пишет, как он делает это каждый вечер, очередную статью в «Попюлер»:

«Вопрос, который встает перед нами, заключается в том, чтобы определить, что мы должны делать, дабы не оказаться перед чудовищным выбором между подчинением и войной. Как избежать нам этой дилеммы? Некоторые думают, что мы должны отказаться от политики Ришелье и Людовика XIV; что мы должны отстраниться от участия в делах Центральной Европы; что мы должны отгородиться от остальной Европы, дабы сосредоточить свои усилия в рамках нашей империи.