20 философов за 90 минут (каждый) - [33]

«Математические принципы естественной философии». Кант изу­чал Ньютона достаточно внимательно и в итоге предложил «Новую теорию движения и покоя», противоположную взглядам Ньютона. То, что он при этом не понял Ньютона, не важно. Он пытал­ся рассуждать о системе, охватывающей Вселен­ную, и хотел поставить свои вопросы перед вели­чайшим умом той эпохи.

Согласно Лейбницу, физический мир при­чин и эффектов создавал внутреннюю гармо-

15

нию моральной целесообразности мира. Читая Лейбница, Кант начал представлять человече­ство участвующим не только в природных про­цессах, но и в достижении основной цели раз­вития Вселенной.

В тоже время заинтересованный философи­ей Кант прочитал труды шотландского филосо­фа Давида Юма. Его впечатлила мысль Юма о том, что только опыт может быть основой вся­кого знания. Это был новый научный подход. Но Кант обнаружил, что невозможно принять все скептические выводы, которые философ делал на основе своего жесткого эмпиризма. Юм утверж­дал, что все воспринимаемое нами — последова­тельность впечатлений, а это значит, что понятия причины и следствия, тела и вещи, даже заботя­щийся о мире Бог-создатель являются только нашими верованиями или предположениями. Ни одно из них никогда не может быть воспринято опытным путем.

Удивительно, но Кант воспринял и эмоцио­нальные взгляды Руссо. Первый романтик, Руссо был самым неакадемичным из всех философов, более доверяя личному самовыражению с помо-

16

щью чувств, чем рациональной мысли. Его защи­та свободы вдохновила французских революцио­неров. Кант мог быть по характеру довольно су­хим человеком, но в философии Руссо было что-то, что отзывалось и в его глубоко спрятанных эмоциях. За маской холодного ученого билось сердце скрытого романтика, и это впоследствии станет очевидным в его философии. Но в то вре­мя все эти мыслители – Ньютон, Лейбниц, Юм, Руссо — оставались только частями разрозненной мозаики. До тех пор пока Кант не нашел способа соединить и осмыслить эти части, он не смог со­здать свою оригинальную философию. Столь не­легкая задача заняла у него много времени.

Возможно, Кант стал более нетерпеливым, потому что после этого с ним произошел стран­ный случай. Вместо очередного серьезного науч­ного трактата он опубликовал сатирическое про­изведение «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика». «Духовидец» в заглавии — шведский мистик Сведенборг известный своими описания­ми собственных долгих путешествий по аду и раю. В 1756 году Сведенборг опубликовал восьмитом­ное сочинение «Секреты рая»

17

К сожалению, оно продавалось не очень хорошо, и за 10 лет было продано только четыре экземпля­ра. Один из них, как сейчас известно, был приоб­ретен Кантом. Эти тома метафизических россказ­ней оказали на него огромное влияние — доста­точное, чтобы написать на них сатирическую пародию. Как, издеваясь, пишет в своем предис­ловии Кант, «автор с определенной долей смире­ния признает, что он слишком простоват, чтобы постичь истину некоторых из приводимых расска­зов. Он обнаружил, — как и всегда, когда нечего искать, — что ничего не обнаружил». И все же очень скоро становится понятным, что за насмешками Канта над «солнечными, эфирными мыслями-ми­рами, вырастающими из обманных понятий», стоят более глубокие вещи. За его обоснованными шут­ками и интеллектуальным презрением безошибоч­но можно обнаружить глубокий интерес к идеям Сведенборга. Кант хотел верить в метафизику (хотя и не в столь выходящей за пределы разума форме), но его интеллектуальный уровень стал в этом по­мехой.

Стиль произведений Канта известен своей скучностью и сложностью, но при всем том его

18

лекции представляли собой нечто совершенно противоположное. Он был столь невысок, что над кафедрой возвышалась только голова с хорошо запоминающимися чертами. Но эта говорящая голова была полна остроумия, потрясающей эру­диции и идей. Его лекции были «хитами», и слава о нем вскоре распространилась, поддерживаемая публикуемыми им трактатами на научные темы. Его знаменитые летние лекции по географии все­гда привлекали толпы людей, не принадлежащих к университету. Эти лекции читались в течение 30 лет, за Кантом закрепился титул лучшего универ­ситетского преподавателя физической географии, несмотря на то, что Кант никогда не знал гор и, возможно, никогда не видел моря (которое было всего в 20 милях). Его яркие и детальные описа­ния создавали мифы об отдаленных землях, ко­торые он с огромным энтузиазмом рассказывал длинными зимними вечерами, когда холодный туман с Балтийского моря стелился по улицам маленького провинциального Кенигсберга.

Кант стал читать лекции и по философии, и вскоре стало очевидно, что он прекрасно знает и заброшенные территории этики и эпистемологии,

19

и затерянные миры логики, и даже весьма отда­ленные от цивилизации районы метафизики. Между тем из-под его пера продолжали выходить трактаты на более понятные темы, такие, как фей­ерверки, искусство обороны и теория небес. Не­смотря на это, Канту дважды было отказано в должности профессора университета Кенигсбер­га. Причины отказов неясны, но некоторые ви­дели в этом элементы провинциального снобиз­ма. Или, может быть, его просто не любили. Тем не менее Кант любил свой Кенигсберг. Когда ему предложили престижный пост профессора лите­ратуры берлинского университета, он отказался.