2 миллиона километров до любви - [63]

— Ваши паспорта, пожалуйста.

И посмотрел на нас. Я сидел сзади между двумя другими пассажирами. Офицер приказал всем выйти из машины. Мои товарищи послушались, а я — нет. Некий Голос отчетливо сказал мне: «Оставайся на месте». Так я и сделал. Далее произошло нечто непонятное. Офицер проверил паспорта у всех, кто вышел из машины, потом глянул через окно на заднее сиденье… и ничего там не увидел! Окна не были запотевшими, в них не отражалось яркое солнце, ухудшающее видимость. Я стал невидимым для пограничника! Я просто сидел не двигаясь, но меня будто отделила от него какая-то непроницаемая преграда, как зеркальная стена. Я наблюдал, как он поворачивает голову вправо и влево, видимо не находя того, что искал. Через несколько минут мои друзья сели в машину и отвезли меня в Поррантрюи, где мы и расстались. В общем, когда в ситуацию вмешивается Бог, все становится проще. Мое личное участие в этом деле сводилось к тому, что я доверился Ему. И Он это знал. Сделав меня невидимым для других, Он стал видим для меня.

Примерно так же все происходило, когда мне представилась возможность еще раз встретиться с матерью Терезой. Она участвовала в конференции, проводившейся в кафедральном соборе Лозанны, где случилось мое обращение, и остановилась в том самом приходском доме, где пастор Морис Рей изгонял из меня сатану. Вряд ли стоит объяснять, насколько важно было для меня снова увидеться со знаменитой монахиней. Во-первых, сам собор Лозанны стал моим вторым домом. Во-вторых, еще со времен Калькутты у меня было особое отношение к матери Терезе. Тогда, в Индии, она много говорила о Марии, Матери Христа, о ее заступничестве и посредничестве в наших отношениях с Ее Сыном. В тот момент я был не в состоянии в полной мере понять то, в чем мать Тереза пыталась убедить меня. А теперь настало время задать ей несколько вопросов. С какой радостью я сообщу ей, что стал христианином!

Однако, приехав в Лозанну, я обнаружил, что к матери Терезе не подступиться. Она была постоянно окружена охраной. Но ведь я хотел встретиться с ней не просто из любопытства — мне необходимо было задать ей несколько жизненно важных вопросов! Посмотрев, как выстроилась охрана — на подходе к калитке сада, в самом саду, у входа в дом, — я решил, что вряд ли смогу добраться до цели. Но тут Господь снова открыл для меня все двери. Я услышал повеление — «просто иди к ней» — и повиновался услышанному. Охранники будто и не видели меня, хотя я шел мимо них не таясь. Они не сделали ни единого движения, чтобы остановить меня, и не задали ни единого вопроса о том, кто я такой. Так я прошел через три или четыре кордона и неожиданно оказался лицом к лицу с матерью Терезой. Она разговаривала с каким-то человеком, но прервала беседу и повернулась ко мне.

— Добрый день, матушка!

— Добрый день, я рада, что ты пришел. Чем могу помочь?

— Вы меня помните?

— Да, конечно, помню.

Меня это поразило. Прошло столько лет!

— Я вам кое-что принес. — Я отдал ей листки, на которых была написана история моего обращения.

Она просмотрела их и ответила:

— Я прочитаю это позже, сейчас совсем нет времени. Мне скоро надо идти в зал, чтобы произнести речь на конференции.

— Спасибо. Я был так рад видеть вас снова! Помните, тогда в Калькутте вы говорили мне о Марии? Вы утверждали, что Она мать мне и всем христианам, что Она защищает нас, что в час опасности надо молиться Ей? Можете объяснить мне это подробнее? Я так и не понял тех слов.

— Ох, Клаус, никто не может этого объяснить, ведь это тайна. Ты не сможешь понять это умом. Просто следуй этому правилу — молись от всего сердца.

— Что вы имеете в виду?

— Обращайся к Марии в молитве.

— А что я должен при этом говорить? И потом, — тут я замялся, — разве это правильно? Библия не советует так делать.

Она рассмеялась, как смеялась тогда, давно, как бы давая понять: «Клаус, какой же ты еще ребенок!»

— Конечно, Библия одобряет такую молитву, но подобное общение таинственно и непостижимо, поэтому об этом не может быть написано напрямую. Библия открывается нам через действие Духа Святого, а не от усилий ума. Я могу сказать тебе, что если ты будешь ежедневно говорить: «Мария, Матерь Божья, будь мне матерью и приведи меня к Своему Сыну» — ты почувствуешь, какая любовь снизойдет на тебя и какую ты силу примешь от Ее заступничества. Не анализируй эти слова, а просто повторяй их.

— А что, если я не смогу себя заставить произносить их? Разве недостаточно иметь одного Иисуса в сердце? Многие протестанты говорят, что почитание Марии совсем не так важно, а молиться Ей и вовсе не стоит. Они называют это язычеством.

Она опять от души засмеялась. Уж не знаю чему…

— Не волнуйся, — сказала наконец мать Тереза. — Пусть это будет моей обязанностью — молиться о тебе каждый день. Сердце мое возликовало от того, что я неожиданно получил такую поддержку. У меня было чувство, что на небесах мне «открыли счет», который будет регулярно пополняться.

В те времена, когда я в качестве неофита только постигал азы христианства, мне приходилось сталкиваться и с трудностями. Один из самых тяжелых моментов я пережил в праздник Пятидесятницы через пару лет после обращения к вере. Мы с двумя знакомыми верующими женщинами, Мэйди и Приской, отправились в большое путешествие на большом Peugeot Мэйди. Нам предстояло проехать более тысячи километров, чтобы добраться до городков Лизо и Байо (Lisieux, Bayeux) в Нормандии. Там мы собирались встретить праздник схождения Святого Духа среди бездомных и бродяг, которые приезжают в эти места со всей Франции. Это своеобразное сборище так и называлось — Pentecote des Pauvres, то есть «Пятидесятница бедных», и на него съехалось более пяти тысяч человек: бродяги, наркоманы, люди, принадлежащие к социальным низам. Все они могли получить утешение от Иисуса Христа, ободрение от братьев, а также миску супа и кусок пирога от волонтеров в придачу. Предполагалось, что я выступлю перед этим необычным собранием. Мне сказали, что о времени моего выхода на сцену меня предупредят заранее.