2 миллиона километров до любви - [39]

Большинство пасторов и церковных авторитетов, с которыми познакомила меня Урсула, любили долгие и обстоятельные дискуссии. Я тоже был мастером полемики, а потому чувствовал себя в любых спорах очень уверенно. А за глаза именовал своих оппонентов «гомики» — слишком уж приторно они улыбались, приглашая меня попить чайку с печеньем. Даже сейчас, когда суждения мои смягчились и я снисходительно отношусь к большинству «служителей культа», я по-прежнему считаю, что все эти улыбочки от уха до уха выглядели неискренне. Но так было принято в их «библейском» мире. А тогда я был молодым циником и, глядя на белозубый оскал своих собеседников, мысленно спрашивал себя, могут ли они кусаться, подобно вампирам. Многие индийские гуру вызывали у меня те же чувства.

В общем, уловки и трюки красноречивых проповедников на меня не действовали. Напротив, мне казалось, что я всегда побеждаю в спорах, и оттого я был очень горд собою. Но в определенный момент в выстроенной мною стене из гордыни, высокомерия и неверия появилась брешь.

Началось все с того, что в один прекрасный день Урсула попросила меня отвезти ее на машине из Фрибурга в Лозанну на встречу организации YWAM — «Молодежь с миссией» (Youth With a Mission), а заодно и посетить вместе с ней это собрание. Некоторое время я колебался, но потом согласился.

На трассе между двумя городами двигатель моего Renault стал работать с перебоями, кашлять и задыхаться. Пришлось вызвать технический патруль, чтобы машину привели в чувство. Прибывший механик не обнаружил поломки, но посоветовал двигаться очень медленно и аккуратно. Нам удалось прибыть вовремя. Однако я нервничал, что поздно вечером, после встречи, не смогу благополучно добраться домой на машине, которая барахлит. А вызвать подмогу среди ночи уже не будет возможности. Поэтому я сказал Урсуле, что на собрание не останусь, а сразу уеду обратно. На что она уверенно возразила: «Все будет в порядке!» И принялась молиться о машине. В голове мелькнула мысль, что моя добрая подруга сошла с ума. Но я ничего не сказал из уважения к ней. Потом она долго уговаривала меня остаться, в конце концов я уступил и пошел с ней на встречу.

Надо сказать, что присутствие там далось мне дорогой ценой. Особенно я мучился и раздражался, когда все воздели руки к потолку и стройно запели: «Аллилуйя!»

«Что за сборище идиотов!» — презрительно пробормотал я и вышел вон из зала. Сейчас-то я понимаю, что собравшиеся в том месте люди действительно обладали большой духовной силой. Это и было невыносимо для моего эго, по-прежнему находившегося во власти тьмы.

Я вернулся в зал, когда всех пригласили на чай с пирогами. В десять вечера я попрощался с Урсулой и отправился домой. Двигатель машины всю дорогу работал исправно и ни разу не заглох, хотя временами издавал странное кряхтенье.

Но настоящий сюрприз ждал меня на следующий день, когда механик заглянул под капот, а потом с удивлением воззрился на меня:

— Клаус, объясни-ка, как тебе удалось доехать до гаража?

— Я спокойно доехал. Правда, двигатель плевался и кашлял.

— Да брось ты! Наверное, ты вообще не заводил мотор, а просто катился под горку за счет силы тяжести?

— Не понимаю…

— Да у тебя зажигание неисправно! Никогда не видел, чтобы машина с подобной поломкой могла самостоятельно ехать. Прямо чудо какое-то!

Я пожал плечами немного раздраженно. Меня задели сказанные механиком слова. Более того, я был поражен. Видимо, подействовала молитва о машине, что же это еще могло быть? Но про эту историю я никому не сказал. Постеснялся. Она была за рамками моего понимания.

По прошествии нескольких недель Урсула пригласила меня на встречу с одной швейцарской дамой. Ее звали Эдми Коттье, и она жила в большом коттедже в селении Ружмон. Эдми было шестьдесят семь лет, тридцать три из них она прожила в Анголе. Однажды ее похитили представители повстанческой группировки, так называемой армии освобождения УНИТА. Не обращая внимания на преклонный возраст пленницы, они долго вели ее за собой через леса, где прятались. Эдми прошла по страшной жаре более полутора тысяч километров! А потом, согласно ее рассказу, ее спас Христос. Он был с ней во время всего этого невероятного марш-броска. Ее свидетельство об Иисусе поражало воображение. И эта женщина совершенно не считала нужным каждый раз расплываться в фальшивой и сладкой улыбке.

Кожа ее была загорелой и покрытой густой сеткой морщин. Своим видом она напоминала пожилую индианку. Она мне очень понравилась. Эдми не читала моралей. Взгляд ее был очень властным и уверенным и в то же время всегда приветливым. В глазах светилась огромная внутренняя сила. Общаясь с ней, я постепенно расслабился, и в выросшей вокруг моего сердца толстой броне появилась брешь. А вдруг в том, что она говорит, есть доля истины? Нет, мне не хотелось принимать такую правду. Я сказал ей, что она, возможно, просто ошиблась в интерпретации своего спасения. По возвращении домой я продолжал думать об этой истории и решил, что мне удалось убедить пожилую даму, что она стала жертвой иллюзий.

Однако сомнения продолжали терзать меня. Как долго все это может длиться? Не исключено, что все швейцарские христиане, знакомые со мной, уже вынесли вердикт, что я безнадежен. В своей безграничной гордыне я считал себя выше их и был уверен, что ясно продемонстрировал, что ни в ком не нуждаюсь — особенно в их любимом Иисусе. Ведь нет на свете никого сильнее меня! Когда я делал такие заявления, они не спорили, а лишь добавляли «кроме одного человека». Как сказала Эдми во время одной из наших последних встреч, я могу с ним встретиться, если захочу. Об этом человеке, которого все почему-то считали сильнее меня, я уже слышал от других христиан. Я уже понял их тактику общения и представлял, как закончится разговор, поэтому старался в долгие дискуссии не вступать и в определенной точке всегда останавливался.