2 миллиона километров до любви - [36]

Но вот роковой вопрос снова встал передо мной. Готов ли я уйти из жизни? Сколько горечи и разочарования надо вынести, чтобы почувствовать, что да, я готов уйти, потому что я все на свете попробовал и ничего не помогло мне излечиться. Мое существование представляло собой нескончаемую муку и терзания, которые перемежались страхом и ненавистью. Покой, любовь, свобода, Бог — ничего этого не существовало! Все это было лишь в теории, лишь в воображении некоторых философов или в пустых речах лживых гуру. Вот какие чувства я испытывал на тридцать шестом году жизни. Строго говоря, даже «в мире ином» меня все равно ждут страдания (если, конечно, верна теория реинкарнации). Но может, там, в новом воплощении, будет все же немного получше? В любом случае зачем мне сейчас продолжать жить? Я никогда не знал ответа на этот вопрос. На что надеяться? Что изменится от того, что сейчас я упаду в черную бездну, из которой никогда не выбраться? Надо покориться воле судьбы. Деньги, достаток, власть, секс, успех, одиночество, аскетические подвиги… Все это в прошлом. Временами мир меня принимал, временами — отвергал. Иногда я жил во дворцах, иногда — в трущобах. Рядом со мной были и прекрасные женщины, и страшные ведьмы. Мне рукоплескали и меня били. Я бывал голоден или пировал. Однако какими бы ни были внешние обстоятельства, на душе у меня всегда было тяжко. Я так и не нашел гармонии, покоя, свободы и не узнал, кто я. Участие в приключении под названием «жизнь» привело меня сюда — и вот я сижу, избитый, истекающий кровью, и думаю только об одном: «Нажмите уже на курок. Давайте скорее. Возможно, вы освободите меня от мук».

И тут случился еще один удивительный поворот судьбы. Правда, все это произошло лишь в моем сознании. Мне как будто бросили спасительную веревку сверху, с края пропасти, в которую я падал. Помощь пришла, хотя я ее и не заслуживал и ничего не сделал, чтобы ее получить. Позже я узнал, что это и называется «благодать». В тот момент, когда я был уже готов расстаться с жизнью, некий голос сказал: «Чтобы умереть, ты должен сначала познать жизнь». Это было неожиданно и в то же время казалось вполне логичным. С детства я помнил аксиому, повторяемую всеми вокруг: «Бог есть жизнь». Но что эта присказка значила для говорящих, было неясно. Так называемые ревностные христиане часто вешали разные религиозные афоризмы и цитаты из Библии на видных местах — в гостиной или даже в ванной. Однако я никогда не встречал людей, которые бы серьезно относились ко всем этим лозунгам. Вероятно, они были для них пустым звуком, никого и ни в чем не способным убедить. Но сейчас, когда я находился на пороге смерти, старая формула вдруг заиграла новыми красками. «Если Бог существует, то Он и есть жизнь, — рассуждал я. — Значит, самое время Ему показать Себя. А если Он не считает нужным явиться и доказать Свое существование, подтвердив Свое тождество с жизнью, тогда, наверное, мне лучше умереть».

И тогда я обратился к Богу со страстной молитвой, исходившей из глубины моего заблудшего и отчаявшегося сердца: «Господи, если Ты есть, спаси меня!»

Но даже в такой момент неверие мое было сильно. Что-то во мне стремилось к смерти, и внутренний голос увещевал: «Старик, если ты спасешься, это будет значить лишь, что тебе снова повезло. Зачем тебе эти сказки про Бога? Просто кому-то удача улыбается, а кому-то нет». И все же мне хотелось знать главное! Так хотелось, что к своему крику о помощи я мысленно прибавил постскриптум: «Господи, если Ты действительно существуешь, пошли мне знамение, видимое свидетельство, чтобы я точно знал, что именно Ты спас меня. Если это не так, то лучше умереть!»

Чтобы было понятно, что произошло дальше, нужно пояснить: самая ценная и значимая для меня вещь, которую я возил с собой во всех путешествиях, был мой дневник. Он был при мне последние двенадцать лет, побывал в разных уголках света и стал как бы моим двойником, осязаемым символом меня самого. Мои песни, впечатления, переживания, стихи и рисунки, важные события, происходившие в пути, — все было на этих страницах. Дневник становился моим собеседником, когда мне было одиноко. В общем, он был моим лучшим другом. В случае потери восстановить его было бы невозможно, поэтому я очень берег его все эти годы.

Он лежал в кожаной сумке, которую бандиты при нападении у меня отобрали. Торговаться с ними, просить вернуть что-то было бесполезно. Мою сумку они использовали как хранилище для денег и паспортов, отобранных у других пассажиров. Но деньги и паспорт имели меньшую ценность для меня, чем мой драгоценный «бортовой журнал». Документы можно восстановить, деньги снова заработать, но дневник — другое дело. Одна мысль о том, что я его потеряю, была невыносимой. Даже при условии, что я одной ногой на том свете, я беспокоился о своей реликвии.

Автобус катился по узким проселочным дорогам, мы проезжали какие-то деревни, двигаясь все выше в горы. Кругом было абсолютно темно. Когда мы уехали совсем далеко от любой цивилизации, водителю приказали остановиться. Нас ждал еще один неприятный сюрприз. В автобус ввалились новые боевики с автоматами (по моим подсчетам, их было семь) — братья по оружию захвативших нас бандитов. Проходя между рядами, они держали оружие высоко над головой, чтобы мы все его видели. Затем они стали по одному выводить пассажиров, угрожая нам и награждая тумаками. Нас всех столкнули в грязную, недавно вырытую яму. Я сидел в самом конце салона, а потому меня выволокли одним из последних. Вокруг стояла жутковатая тишина. Было холодно, всех била дрожь, от ямы веяло сыростью. Бандиты выстроились по краю и навели на нас стволы автоматов…