1972. ГКЧП - [5]

Алое платье обтягивало ее как вторая кожа. Разрез на длинном, до пола подоле бесстыдно открывал изящную ногу в черном чулке и шел едва не до пояса. Низкое декольте (даже на мой взгляд – слишком низкое!) обнажало тронутую загаром грудь и широкие лямки едва скрывали тугие полушария, норовившие вырваться на свободу.

Кто выбирал это платье – не знаю, интересно было бы поглядеть на этого человека. Честно сказать – я лично такое платье на официальный прием точно бы не…хмм…не выбрал. Имею в виду – для своей женщины. Впрочем – я еще тот консерватор, бука, социопат, и вообще – толстокожий бегемот. Так сказала Ольга, и она права. Я ничего не понимаю в здешней моде, и только лишь могу сказать, что платье подходило Ольге так, будто для нее и было изготовлено. Красное брюнеткам вообще к лицу, а тут…тут совсем уж все в тему. И что значит "будто для нее изготовлено"? Скорее всего так и есть – без "будто". Знают…все размеры знают, до миллиметра. Такое ощущение, что нас постоянно просвечивают рентгеном. Мы их не видим, а они нас – да. Подозреваю, что в нашем номере кроме обычной прослушки и видеозаписи – еще и ночная видеозапись. Если ее уже изобрели, конечно.

Ольга уже привыкла заниматься сексом под пристальным вниманием спецслужб, а я до сих пор никак не могу сосредоточиться, вспоминая, что сейчас кто-то у магнитофона сидит с наушниками и вслушивается в наши стоны и чмоки. Помню старый криминальный боевик – там в комнату, где ведется подслушка беглого преступника, занимающегося сексом со своей подругой, заходит женщина, подполковник, начальник отдела уголовного розыска. А из микрофона несутся женские стоны, да такие мучительные, такие громкие. И подполковница ошеломленно спрашивает: "Что он с ней делает?! Душит, что ли?!" А лейтенант, едва сдерживаясь от хохота отвечает: "Он над ней глумится, товарищ полковник!". Вот и я с Ольгой – как подумаю о подслушке, так вспоминаю этот фильм. И не выдерживаю, глупо хихикаю. Ольга как-то сердито спросила – что это такое со мной, что я в самый что ни на есть ответственный момент все порчу глупым "хи-хи". Я ей и рассказал. За что она меня потом ругала – хохоча и требуя забыть и больше не хихикать. Хорошо хоть у меня в квартире не подслушивают – так сказал Семичастный, а я ему верю. Про Кремль мы с ним ничего не говорили.

Итак, Ольга выглядела отпадно, как настоящая западная кинозавезда, я выглядел денди в своем дурацком смокинге, и как минимум половина журналистов фотографировала только нас, что нервировало меня, нелюбителя светских мероприятий.

Жена Никсона тоже была в вечернем платье, но конечно же не в таком, как у Ольги – гораздо проще. На вид. На самом деле оно тоже стоило огромных денег. Но Пэт уже немолода, тем более что первой леди, даже если ей можно было бы похвастаться крепким задом и твердыми грудями – хвастаться этими самыми частями тела не очень-то и пристало. А вот подруге и секретарю известного писателя-фантаста, богача – да сколько угодно. Писатели, они такие – вокруг них всегда вертятся сексуальные красотки. Особенно если у этого самого писателя сотни четыре миллионов долларов на счету.

Да, нищий писатель никому не нужен – кроме кота. Да и тому только для того, чтобы вовремя задавал корм. А когда не вовремя дает – можно его и укусить – чтобы не забывался и знал свое место, раб!

Интересно, зачем Ольгу одели в такой вызывающий наряд? Если не сказать – скандальный. Чья идея? Семичастного, или Шелепина? При случае спрошу их – небось не погнушаются ответить. Все-таки это моя сожительница, можно сказать – почти жена.

Хмм…жена? Почему-то никогда не представлял ее своей женой. Любовницей, подругой – да. Но женой… Вот Зину – представлял. Можно сказать даже считал ее гражданской женой. Ниночка? Наверное – да. Молодая, очень красивая, фигуристая – дети от нее должны быть такие же красивые. После того, как Зина меня "бортанула", Ниночка была у меня отдушиной, можно сказать последней любовью…пока не променяла меня на Элвиса Пресли. Интересно – они еще вместе, или им уже надоело кувыркаться? Элвис еще тот ходок – у него на оргиях бывало по нескольку десятков девок всех калибров и расцветок. Зачем ему одна русская телка?

Да, во мне говорит досада и горечь. Раньше я бы никогда не назвал Ниночку телкой. А вот теперь – могу! Предательница…хотя бы сказала: "Я от тебя ухожу!" А вот так – тайно, ползать по Элвису как поганая вошь…не прощу!

Кстати, к Элвису претензий нет, хотя некогда я его едва не прибил на месте. Если бы не Ниночка, прикрывшая его своим обнаженным телом – точно бы ему не поздоровилось. И плевать мне на то, что он там якобы каратеист – я таких каратеистов на одном месте вертел! По одному и сразу оптом. Но не бить же бабу, пусть даже и оказавшуюся шлюхой? Женщин я могу бить и даже убивать только в одном случае – если они на меня напали, угрожая моей жизни и моему здоровью. На меня, и на другого человека, который точно не заслужил смерти. Ну, к примеру: террористка захватила заложника и держит нож у его горла. Что я буду делать? Да конечно же разнесу ей башку выстрелом из винтовки.

Или та же террористка напала на меня с ножом – что мне делать? Убью не раздумывая. И не стану изображать из себя Зорро и Рембо в одном лице, не стану применять спецприемы и все такое. Я попросту одной рукой придержу ее на небольшом расстоянии, а с другой, от груди, изрешечу злодейку из пистолета. Как и положено на войне. Никаких сантиментов и скидок на гендер и возраст.