1941 г. Дорога на Москву - [5]

Красная армия терпела тяжелые поражения — однако паники не было. «Несмотря на то, что мы продвигаемся на значительные расстояния... — пи­сал немецкий танкист, — нет того чувства, что мы вступили в побежденную страну, которое мы испытывали во Франции. Вместо этого — сопротивле­ние, постоянное сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было» [16].

Приграничные советские армии были уничтожены или взяты в плен, но резервные армии создали новый фронт на Днепре. Танковые группы Гуде­риана и Гота снова прорвали фронт и окружили эти армии у Смоленска, но сражение затянулось, и русские успели создать новый фронт под Москвой. Огромная страна высылала навстречу врагу новые и новые армии; эти армии гибли — но на смену им приходили другие. В начале октября три танковые группы Гудериана, Гота и Э. Гепнера начали последнее, решающее наступле­ние — на Москву. К 7 октября они замкнули два «котла» у Вязьмы и Брянска; пытаясь прорваться, советские солдаты сплошной массой шли на пулеметы и пушки «панцергренадеров». «Атака их выглядела невероятно, — писал лейте­нант Егер из седьмой танковой дивизии. — ...Они шли целыми колоннами, с артиллерией, лошадьми и грузовиками. Стеной надвигались на нас. Идеаль­ные мишени для артиллеристов! А те расстреливали вражеские орды в упор залпами, непрерывным огнем. Это было самое настоящее истребление» [17].

В конце концов, измученные боями солдаты окруженных армий стали сдаваться в плен; по свидетельству фельдмаршала фон Бока, группа армий «Центр» взяла 674 тыс. пленных [18]. Главные силы русских фронтов были унич­тожены, и, когда танковые колонны повернули на Москву, дорога для них была открыта — не было сил, которые могли бы им помешать. «Фронта обороны на западном направлении не существует, — доносил Сталину Жу­ков. — ...Все пути на Москву, по существу, открыты» [19].

Должно быть, это был один из самых драматических моментов истории XX века. Казалось, что Москва беззащитна перед колоннами завоевателей, обладавших всепобеждающим новым оружием. 1500 танков и около милли­она немецких солдат двигались к Москве, а перед ними не было никаких войск — если не считать нескольких тысяч подольских курсантов и десантни­ков майора И.Г. Старчака. В Москве вспыхнула паника, толпы обезумевших людей громили магазины и штурмовали поезда, пытаясь бежать из города.

Казалось — спасения не было.

И тут пошел снег...

Спящего унтер-офицера Людвига Колодзинского приятель растолкал: «Эй, Людвиг, поднимайся и выходи со мной!» Колодзински выскочил нару­жу. «Была настоящая вьюга! Ветер гнал свинцовые тучи, землю успел по­крыть толстый слой снега... Когда я потом вышел утром, снег уже успел растаять. Все дороги превратились в непролазную грязь» [20].

Всякое оружие может применяться лишь при определенных условиях. Новым оружием германской армии были танки и передвигающаяся на авто­мобилях мотопехота. Но грузовики не могли пройти в непролазной грязи. Автоколонны с войсками, боеприпасами и топливом беспомощно застряли на дорогах» а танки не могли наступать без топлива и поддержки мотопехо­ты. «Наступление моторизованных частей невозможно по той простой при­чине, что все боевые машины по самую ступицу колес увязли в грязи», — записал в дневнике фон Бок [21]. Движение на Москву было приостановлено.

Воспользовавшись остановкой танковых колонн, советский Генераль­ный штаб перебрасывал под Москву войска и пытался воссоздать уничто­женный Загфдный фронт. Каждый день в столицу прибывало больше 100 эшелонов с войсками, и к середине ноября Западный фронт насчитывал око­ло 200 тыс. солдат. Но эти немногочисленные силы не могли остановить втрое превосходящего противника — и к тому же это были дивизии в основ­ном наспех сформированные из солдат-запасников [22].

Германское командование ждало окончания распутицы, ждало, когда дороги подмерзнут и можно будет возобновить наступление. Но оно знало, что потом, через две-три недели, придут большие морозы, а солдаты не име­ют зимнего обмундирования. «Вопрос: “Что будет с нами зимой?” трево­жит каждого немецкого солдата», — писал фон Бок [23]. Из Германии шли поездах теплой одеждой, им предоставлялась «зеленая улица», но к 24 нояб­ря зимнее обмундирование получила только пятая часть солдат. Остальные, спасаясь от холода, снимали полушубки с мертвых русских и отнимали одежду у местного населения. Холод, сырость и плохая пища вызвали распростране­ние дизентерии. Кроме того, продолжались трудности со снабжением: не только немецкие автомобили, но и немецкие паровозы оказались не приспо­собленными к русским условиям: при низких температура* у них лопались трубопроводы. В результате танковые группы не имели горючего для обхода Москвы, и приходилось наступать прямо на советскую столицу [24].

16 ноября началось последнее наступление на Москву. Немецкие тан­кисты не умели воевать в зимних условиях; русские упорно сопротивлялись, и продвижение было медленным. 30 ноября 2-я танковая дивизия заняла Красную Поляну в 17 км от пригородов Москвы. Температура держалась на отметке около 0 градусов, но I декабря столбик термометра стал неудержимо падать. 2 декабря температура понизилась до минус 20-ти. Даже сейчар ар­мии НАТО не проводят учений при такой температуре, а при минус 35-ти им ставится единственная задача — не воевать, а уцелеть. 4 декабря температура упала до минус 35 градусов [25].