1941–1945. Священная война - [6]

Когда Петр поднялся с земли, у Михаила зачесались кулаки дать этой сволочи еще раз в морду.

– Ты зачем девочку унес? – жестко, придвинувшись к Петру и дыша ему в лицо, спросил Михаил.

– Хотел взять в дочери.

– Врешь, сволочь! У меня руки на тебя чешутся! Признавайся, что хотел сделать! Убьем тебя, а спишут на диверсантов! – Михаил не мог успокоиться. Он уже считал Настеньку, так звали девочку, своей дочерью и готов был за нее на все.

– Хотел изнасиловать, – выдавил из себя Петр, поняв, что лучше сказать правду, иначе не уйти ему отсюда живым. Добьют. – Чего переживаешь. На всех хватит!

– Вот тебе, сволочь, хватит! – Михаил со всей силой ударил его в лицо и сбил с ног. – Быстро убирайся отсюда, пока жив.

Собрав все свои пожитки, взяв полусонную Настю на плечи, пошли дальше.

Дождавшись, когда от него отошли на значительное расстояние, Петр поднялся с земли. Ощупал лицо и поглядел на руки. Они были в крови.

– Вы еще у меня попляшите! – и погрозил кулаком.

Буянов уже решил, что зарегистрирует девочку на свою фамилию. Жив останется, найдет ее, а если не вернется с войны, об этом не хотелось думать. Обсудил с остальными. Они согласились. Михаил больше всех подходил для роли приемного отца.

В поселке, через который проходили, от местных жителей узнали, что к ним эвакуировали детский приемник для потерявшихся детей.

В детском приемнике с Михаилом разговаривала заведующая.

Ему пришлось рассказать ей, что произошло с ними, откуда у них девочка, выразил желание удочерить ее и записать на свою фамилию. Все это время Настя сидела у него на коленях.

Заведующая засомневалась в обоснованности просьбы. У девочки могли остаться родственники, которые будут искать ее. Записывая девочку на другую фамилию, она исключала в дальнейшем возможность родственникам найти ее. Поэтому была против такого скороспелого решения.

– Настя, как звать твоего папу? – обратилась к ней заведующая.

– Какого?

– Ну, тот, который с вами жил? – постаралась подвести к ответу заведующая.

– У меня их много, – и она растопырила пальчики на руке. – Папа Саша, папа Миша, папа Вася, папа Володя, – перечисляла она. – И плохой папа Петя. Он хотел украсть меня. А это папа Миша, – и она пальчиком ткнула его.

На попытки узнать у девочки, где они жили в городе или деревне, как называется место, фамилию папы и мамы, она не ответила ни на один из вопросов. Сказалось перенапряжение от пережитого. Ей стало понятно, что Настя потерянный ребенок, которого родственникам уже никогда не найти. После этого мнение у нее изменилось на противоположное.

– Вы хорошо подумали над удочерением? Тем более, что ваша жена не знает об этом. Как она воспримет это известие? А если будет против? Отказаться от приемной дочери будет уже невозможно.

– Все обдумал, – ответил Буянов. – Я знаю жену и верю, она меня поймет и не будет против.

Об этом он и сказал заведующей.

– У вас есть дети?

– Два мальчика постарше Насти.

– Девочка не будет лишней в вашей семье? Может быть ей лучше остаться в детском доме?

– Девочка, оставшись в таком возрасте сиротой, пережив гибель матери, заслуживает право иметь родителей, – ответил Буянов. Это прозвучало пафосно, но шло от души.

Все это время, пока заведующая решала, как ей поступить в сложившейся ситуации, Настя, обняв папу Мишу, сидела молча, видя в нем защиту.

– Настя, ты хочешь есть? – спохватилась заведующая.

– Хочу, – ответила девочка. – Хочу с папой Мишей, папой Васей, папой Сашей и папой Володей. А потом мы пойдем к маме в больницу.

– Хорошо, Настя, пусть будет по-твоему, – первый раз за время разговора улыбнулась заведующая. Девочка ей нравилась. – Сейчас я позову и других твоих пап. Что-нибудь найдем и для них.

Заведующая, много лет проработавшая с детьми и будучи по натуре доброй, поняла душу ребенка. Настя интуитивно, не осознавая, цеплялась за соломинку, чтобы не оставили ее одну. Она боялась этого. С папами она чувствовала себя в безопасности.

– Ты иди с папой Мишей и тетей Катей в столовую кушать, а я пойду позову всех твоих пап, – пообещала заведующая и позвала няню.

Вошла молодая женщина.

– Катя, отведи их в столовую, а я пойду за остальными. Накормишь тем, что у нас осталось, – проговорила заведующая. – Девочку вымойте, переоденьте и на карантин. К детям не допускать.

Катя протянула руки, чтобы взять девочку.

– Хочу с папой Мишей, – заплакала она и еще крепче обхватила его за шею, напуганная тем, что ее хотят унести от папы Миши.

Заведующая посадила всех за большой стол. Первый раз они ели горячую пищу, как выехали из Москвы.

После того, как их накормили, воспитательница подошла к Насте.

– Настенька, пошли со мной, я тебе покажу много игрушек и ты будешь играть с ними.

– А папа Миша, папа Володя, папа Вася и папа Саша пойдут со мной играть?

– Папа Володя, папа Вася и папа Саша пойдут около дома покурить, а папа Миша останется с тобой, – нашла, что сказать воспитательница, копируя Настю.

– Покурить? – повторила Настя, возможно не осознавая смысл слова.

– Покурить. Ты их отпускаешь?

– Да, – ответила Настя.

После того, как Василий, Саша и Володя ушли, воспитательница взяла Настю на руки и хотела ее унести. Настя протянула обе ручки, подалась к Михаилу и горько зарыдала, понимая своим детским умом, что их разлучают.