1941–1945. Священная война - [4]
Пропустив встречный, их эшелон продолжил путь на запад к станции назначения Брест.
Через трое суток пути днём переехали реку Березину и остановились на станции Борисов. Поезд дальше не шел. Кутерьма, неразбериха.
Узнать у кого-либо, когда их повезут дальше, было невозможно. Неясность обрастала слухами. Кто-то распустил слух, эшелон задерживают, потому что впереди разрушен путь. Как только его восстановят, их повезут дальше.
По-другому слуху путь не разрушен, но железную дорогу перерезали десантники. Когда их вышибут, не известно.
А воинские эшелоны, идущие на запад, прибывали. Ими были забиты все станционные пути.
Пока стояли, попали под бомбежку. Только успели выбежать из вагонов и укрыться за станцией, в их паровоз попала бомба. Густым паром окутало место взрыва. После того, как пар рассеялся, паровоза на путях не было. Вокруг были разбросаны искореженные части, которые недавно назывались паровозом. Рядом с тем местом, где он стоял, зияла большая воронка.
Когда самолеты улетели, на станции появились вооруженные десантники в штатском. Как внезапно они появились, так и исчезли.
Люди в эшелоне были на грани срыва. Стало ясно, дальше их не повезут.
Кадровый военный из эшелона взял на себя ответственность за людей.
– Занять круговую оборону! – была передана его команда.
От кого в тылу они должны обороняться? Тем не менее, команда была исполнена, круговая оборона вокруг вокзала занята. Обещали доставить оружие и раздать. Ждут, а его нет.
– Разгружаться! Добираться своим ходом до мест назначения, кто как может!»
У многих внутри что-то надломилось, треснуло, как сухая палка о колено от новой команды, непонятно от кого исходившей.
Через некоторое время построились. Со станции вышли нестройной колонной. Среди более тысячи человек не нашлось кадрового военного, который взял бы командование на себя и подчинил всех единой воле. Неуправляемая колонна, чем дальше удалялась от станции, тем быстрее редела. Одни ушли вперед, другие отстали. На развилках раздваивались. С кем отец ехал в купе, договорились держаться вместе и дальше.
Обсудили, куда идти дальше. Надежды, хотя бы пристать к какой-нибудь воинской части, не было. И тут им навстречу бегут летчики.
– Куда, – кричат, – идете! Там аэродром уже занят десантом.
Они повернули и вместе с ними побежали к железнодорожному мосту через Березину. Едва перебежали на другую сторону, мост за ними с грохотом рухнул в реку. Скорее всего, его взорвали десантники.
За мостом летчики отказались взять их с собой. Стали думать, как им поступать дальше? Решили идти вдоль железной дороги на Смоленск и там получить новые назначения.
Глава 3. Руки вверх!
Несколько дней они шли, избегая встречи с небольшими группами людей, которые могли оказаться немецкими диверсантами. Вызывала тревогу и встреча с патрулями, которые могли задержать их как дезертиров. Обрадовались, когда недалеко от железной дороги им на пути встретилось село. Оторванные от происходящих событий, они рассчитывали от местных жителей узнать о положении на фронте.
Возле околицы из кустов неожиданно выскочило им навстречу несколько человек, вооруженных вилами. У одного в руках была берданка. Их тут же взяли в кольцо, наставив на них вилы. Это был отряд самообороны.
– Руки вверх! – скомандовал им, по-видимому, старший и угрожающе направил двустволку в их сторону.
Пришлось подчиниться.
– Вы что здесь шляетесь? Куда идете?
Глаза старшего, как два бурава, так и сверлили недобрым взглядом. В каждом проходящем через деревню, они жаждали увидеть врага.
Стоя с поднятыми руками, рассказали, что с ними произошло и что идут они в Смоленск на мобилизационный пункт. Настроение людей было таким, церемониться с ними они были не намерены. За неосторожно сказанным или неправильно понятым словом, мог последовать самосуд.
– Мы ж свои, советские, – не выдержав напряжения, попытался убедить их Саша.
Это подлило только масла в огонь и породило большее недоверие к ним. Немолодой колхозник, не скрывая, сжал крепко рукоятку вил, приготовившись для удара. Он искренне верил в то, что задержаны диверсанты. И остальные, так же изначально настроенные, жаждали видеть в них диверсантов и поскорее расправиться с ними. Нашелся и подстрекатель.
– С такими космами советские люди не ходят! Да что с ними цацкаться! Вилы им в бок, и всё тут! Это переодетые немецкие шпиёны, – призывал мужичонка пронзительным бабьим голосом к расправе над ними, подзуживая остальных. – Не опускайте вилы, не позволяйте им опустить руки и запустить руки в карманы. У них там пистолеты!
Вокруг одобрительно зашумели, явно поддерживая мужичонку.
– Вот мы сейчас посмотрим, какие вы советские! Гришка, живо вытряхни у них все из карманов! – приказал старший пареньку, по возрасту между пионером и комсомольцем, стоявшем наготове с сучковатой палкой.
Гришка замешкался от неожиданности, да и страшно было обыскивать диверсантов, а в это он бесспорно верил, как и остальные.
– Да не трусь ты, – ободрил его старший, – если что, мы их враз на вилах вверх подымем!
Гришка положил палку, с опаской приблизился к ним и стал выворачивать карманы.
Повесть В. Елисеева «Двадцать пять дней и ночей в осаждённом танке» современна и для наших дней. В ней воскрешаются вписанные золотыми буквами славные героические страницы Великой отечественной войны. Подвиг, совершенный командиром танка лейтенантом Г. Липкиным, механиком-водителем старшиной М. Будаевым и стрелком-радистом сержантом К. Ерошкиным, показал неистребимую силу духа советского народа, который невозможно победить, даже когда он находится в сложнейших условиях.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.