1923 - [16]

Там же, в буфете, к ним подошёл Коротков. Рядом с ним был крупный парень самой деревенской внешности.

— Вот, — сказал Иван Иванович. — Это Кисилёв, из секретариата Ксенофонтова. Он заберет Сергея, займётся ГПУ и твоим списком. Расскажи ему, Николай всё, что знаешь, а нам пора. А завтра вечером ждём.

По третьему разу рассказал Николай свою историю, упирая в основном, на поиски Васьки. Кисилёв что-то писал в блокнотике, переспрашивая о датах и приметах. Как мог Николай ему помогал, сильно оглядываясь по сторонам – наступил обеденный перерыв и лица, получающие чай, были знакомыми. Правда Сталин в буфет не пришёл.

Петра Николай нашёл в Гуме, как и договаривались. Там тусовалась кучка хорошо одетых людей. Конспиративным шёпотом Петюня сообщил курс червонца, золотого рубля и фунта, и шепнул.

— Договорился. Человек серьёзный, профессор. Вон стоит, в шляпе, с бородкой.

— Александр Сергеевич Королёв, работал на Московской бирже. Сейчас вольный, как говорится, стрелок.

— Прекрасно, Александр Сергеевич. Я предлагаю где-нибудь пообедать, но так как не знаток этих мест, то по вашему выбору. Главное, чтобы было хорошо, проблема денег перед нами не стоит.

Проблемы действительно не стояло. Денег было много, судя по суммам, оставленным в "Мюре", который считался дорогим магазином. Питание и рабочая сила должны были быть дешёвыми, всё-таки страна аграрная. Это давало определённый простор, да и просто было приятно. Ещё неделю назад и сто долларов были недостижимой суммой, не говоря уже о хорошем ресторане.

Выбор Александра Сергеевича был правильным. Ресторан сверкал. Вымуштрованный персонал носился как угорелый. И народ был не в косоворотках. Преобладали пиджаки и толстовки.

— Как вы думаете, инфляция будет продолжаться, или Сокольников сумеет её погасить?

— Конечно будет продолжаться. Разве только что они смогут перевести систему на золотые и серебряные монеты. Но это, на мой взгляд, нереально.

— Почему? Россия страна золотодобывающая. Металла много. Крестьяне будут увлекаться тезаврацией, хлеб будем продавать, галантерею закупать. Как и сто лет назад.

Николай пытался понять финансовую логику этого мира. В любом случае, надо было создавать основу жизни, а деньги ещё никому не мешали. Поэтому он пытал Александра Сергеевича о сложившейся системе денежных отношений. Под отварную осетрину это было совсем не сложно.

— Вы знаете, сказал Николай, мне, для принятия решения, нужен анализ курсов основных валют. Понедельно в этом году. И в сравнении с 1922 годом. Надо не забыть аграрные циклы – это очень важно. Возьмётесь?

— Почему нет? Но это работа серьёзная, и потом придётся привлекать профессуру.

Когда мучительный вопрос был улажен, и аванс уплачен, можно было и поболтать.

— Как вы относитесь к Устрялову и его идеям?

— Похоже, что они в чём-то правы. Большевики явно готовы пойти навстречу потребностям державы. Недавно создано единое правительство, страна собирается. В РКП(б) обязательно победят государственники. Надо отдать им должное – они умеют наводить порядок. Поэтому помощь серьёзных экономистов и учёных сейчас очень к месту. — Господин Ковалёв был весьма доволен происходящим, поэтому философствовал с удовольствием – Старая аристократия проела и пропила своё положение. Один Распутин со своей камарильей чего стоят.

Отобедав, Николай отпустил Петюню и на извозчике поехал в пансион. Надо было осмыслить события сегодняшнего дня.

Пока было ясно, что вне зависимости от того, как будет происходить его возвращение, надо обрастать связями. Это пригодится в любом случае. Сейчас надо определиться, на что делать упор – на обогащение или на врастание в партийный расклад. С партийными делами всё было более или менее знакомо. Но очень уж не хотелось. Люди надоели ещё там, в 2001 году. Да и своим в этой среде он себя не ощущал.

Извозчика Николай отпустил в районе Большого Курбатовского переулка. Пошёл по Пятницкой – надо было заглянуть во флигель, попробовать, что у нас с отходом. В том, что он работает – не верилось – вот так каждый зайдёт в дверь и окажется в 21 веке? Наверное есть какая-то система связи или контроля. Тем не менее ребят с подствольниками он помнил хорошо – возможно, что оборону рассчитывали держать по всем направлениям. Однако вариант был, и, войдя в калитку, он стал независимо шагать к проходу, откуда всего сутки назад вышел в этот мир в дурацких полосатых штанах.

Дверь поддалась, и Николай вошёл в знакомый коридор. Как он и предполагал, дверь, которым тот кончался, была заперта. Постучал для порядка и, повздыхав, оставил записку Сергею Федоровичу. Эта часть работы была сделана. Дальше по списку стояла Надька. Надо было с ней разбираться.

Она жила на Большом Толмачёвском. Спросив для верности у типичного бородатого дворника с метлой и дав ему мелкую купюру, Николай пошёл на второй этаж. Воняло кошками, и лестница скрипела так, словно собиралась развалится ещё вчера, но решила подождать для этого именно его появления. Однако он счастливо преодолел все препятствия и решительно постучал в дверь с кривой надписью мелом «Синицыны».

Дверь открылась сразу, как будто ждали. Там стояла девушка, на вид лет пятнадцати, впрочем Николай не был специалистом по этим делам. Глаза у неё были большими и карими, резко выделяясь на бледном лице.