1918: Очерки истории русской Гражданской войны - [74]

Исключительное стратегическое значение Царицына было отлично понято красными. «Обладая Царицыном, – пишет начальник штаба оборонявшей его Красной армии Клюев, – красные обеспечивали свое господство на Нижней Волге и благодаря этому связь с Астраханью и Северо-Кавказским театром. Утвердившись в Царицыне, белые, в свою очередь, могли рассчитывать на установление более тесной связи с уральским казачеством, а через него и с Восточным белогвардейским фронтом…»[262]

То же самое позже писал и советский главнокомандующий Вацетис: «Если этот город (Царицын) перейдет в руки противника, то этим будет дана возможность ему прервать красные сообщения с Астраханью по Волге и по железной дороге Урбах – Астрахань, равно как противник получит возможность установить общий сухопутный фронт между войсками Деникина и Колчака»[263].

И ликвидация красных сил на Северном Кавказе, и обеспечение правого фланга Донского фронта, и соединение Южного контрреволюционного фронта с Восточным решались захватом Царицына.

Первая задача отвечала основной, поставленной себе Добровольческой армией еще в Оренбургской, цели. Вторая была тесно связана с существованием прочного Донского фронта. Наконец, третья являлась задачей общероссийского масштаба в вооруженной борьбе всей русской контрреволюции с красной Москвой. Казалось бы, что в этом вопросе расхождения мнений среди различных группировок русской контрреволюции быть не могло. И Южный, и Восточный фронты были одинаково с военной точки зрения заинтересованы в объединении их усилий, а Южный фронт – в захвате того пункта, который одновременно решал основные задачи и Дона, и Добровольческой армии.

Удаление Царицына от ближайшего, левого, фланга Восточного фронта составляло около 20 армейских переходов (300 км до Уральского фронта у Новокузнецка и около 450 км до Хвалынска, занятого Народной армией). Если учесть, что продвижение восставших донцов за май и июнь от Новочеркасска до северных границ Дона составляло те же 450 км, нельзя считать это удаление чрезмерным и установление взаимодействия фронтов нереальным.

Подход донцов к подступам к Царицыну в начале июля позволял рассчитывать на подход от Царицына к Саратову (около 300 км) в середине августа.

В это время Восточный фронт уже протянулся до Вольска (в 100 км с небольшим от Саратова).

Соединение южных армий с уральскими казаками, чехами и Народной армией на Средней Волге закупоривало весь Северо-Кавказский, еще только организовавшийся в это время, фронт, лишая его всех источников снабжения. Германо-турецко-английская оккупация (Черное море и Закавказье) довершала его изоляцию и с запада, и с юга. С военной точки зрения летом 1918 г. Царицын являлся единственным важнейшим объектом операций и Восточного и Южного фронтов русской контрреволюции.

Увы, политически Царицын оказался яблоком раздора, и его исключительное стратегическое значение было принесено в жертву соображениям далеко не всегда понятным с чисто военной точки зрения.

Проблема Царицына – капитальная проблема нашей Гражданской войны в 1918 г., и не остановиться подробно на ней значило бы отказаться от оценки всей нашей вооруженной борьбы с красными в целом. Разбирая проблему Царицына, однако, сейчас же приходится натолкнуться на ограниченное ее толкование, главным образом с точки зрения лишь соединения Южного и Восточного фронтов. Этим же, как мы видели выше, далеко еще не исчерпывалось значение Царицына.

Посмотрим поэтому теперь, как же царицынская проблема расценивалась начиная с июня 1918 г., т. е. со времени фактического возникновения фронтов Гражданской войны. Первое разногласие по этому вопросу возникло уже в конце мая между Добровольческой армией и Доном.

Еще 28 мая в ст. Манычской (на южном берегу Дона против Новочеркасска) состоялось свидание вождей Добровольческой армии генералов Алексеева и Деникина с донским атаманом Красновым.

Генерал Краснов определенно стоял на точке зрения необходимости совместного выдвижения донцов и добровольцев на Царицын. Командование Добровольческой армии «ближайшей частной задачей армии» ставило освобождение Задонья и Кубани. Донской атаман звал идти на Царицын, Добровольческая армия от него уходила.

Чем же можно объяснить подобное разногласие в стратегически, казалось бы, бесспорном вопросе? Объяснение обеих точек зрения мы найдем в воспоминаниях генералов Краснова и Деникина.

«Если генерал Деникин, – сказал донской атаман на свидании в Манычской, – считает возможным со своими добровольческими частями оставить Кубань и направиться к Царицыну, то все донские войска Нижне-Чирского и Великокняжеского районов будут подчинены автоматически генералу Деникину. Движение на Царицын при том настроении, которое замечено в Саратовской губернии, сулит добровольцам полный успех. В Саратовской губернии уже начались восстания крестьян. Царицын даст генералу Деникину хорошую чисто русскую базу, пушечный и снарядный заводы и громадные запасы всякого войскового имущества, не говоря уже о деньгах. Добровольческая армия перестанет зависеть от казаков. Кроме того занятие Царицына сблизило бы, а может быть, и соединило бы нас с чехословаками и Дутовым и создало бы единый грозный фронт. Опираясь на Донское Войско, армия могла бы начать свой марш на Самару, Пензу и Тулу, и тогда донцы заняли бы Воронеж…