1917. Кара до покаяния - [6]

Собственный же «политический идеал» Александры Фёдоровны был весьма своеобразен (если только можно говорить о каких-либо «идеях» применительно к последней русской царице). Судя по всему, она видела такой идеал в самодержавии Ивана Грозного. Кстати, она даже приводила последнего в пример своему слабовольному супругу. Её письма Николаю полны специфических «политических» советов: «тебя должны бояться», «они должны, они должны дрожать перед тобой», «будь Петром Великим, Иваном Грозным и Павлом Первым, сокруши их всех» и т. п.

Но, к сожалению, она опоздала появиться на свет – так что ей не суждено было стать новой Марией Темрюковной. Слишком уж отличалась реальная Российская Империя и русский император Николай Второй от рисуемого её воображением сусального образа «Русского царства» и «самодержавного царя». Суть политических убеждений императрицы полностью выражена в её очередном письменном выговоре супругу: «Моего любимца всегда надо подталкивать, напоминать ему, что он император и может делать всё, что ему вздумается»…

Так что отсталая Россия и её косный император-ретроград опережали принцессу Алису – рождённую в Германии и воспитанную в Англии! – на триста лет. Как такое могло произойти?!

А самое парадоксальное – то, что это представление о ничем не ограниченной воле Самодержца непостижимым образом сочеталось у Александры Фёдоровны с полной личной безответственностью. Особенно ярко это проявилось во время болезни Николая Второго в октябре-ноябре 1900 года – когда император заболел брюшным тифом и почти месяц находился при смерти. В этой ситуации императрица препятствовала доступу министров к больному, но в то же время категорически выступала против предложений учредить регентство. И даже взялась было сама заниматься государственными делами! – отдавая указания министрам через своих фрейлин. При этом она искренне не понимала, почему «её личные дела» (болезнь мужа) кого-то интересуют. В память о том историческом эпизоде осталась целая библиотечка изумлённых воспоминаний, оставленных министрами, придворными и членами Царствующего Дома.

Однако в действительности никакого парадокса в этом диком сочетании претензий на абсолютную власть с абсолютной личной безответственностью не было. И последний пример является, скорее, не «загадкой», а разгадкой… Ибо в этом случае наиболее полно открылось то, что причину подобных «демаршей» со стороны императрицы Александры Фёдоровны следует искать отнюдь не в каких бы то ни было «политических убеждениях», «воззрениях» и «идеалах»!

Действительная причина лежала на поверхности. Именно ей объясняются и странные представления государыни о самодержавной власти, и её странное пристрастие к примитивным азартным играм (и – болезненная реакция на проигрыш), и тот примечательный факт, что за всю жизнь у неё не было ни одной умной подруги; сплошь – набитые дуры. Как видно, это и была та единственная среда, где Александра Фёдоровна могла чувствовать себя комфортно.

Глава 3

§ 3.1. Однако же телесные недуги, «промахи» по части души и ума – всё это, в конце концов, бывает со многими жёнами. Другое дело, что подход к выбору «царской невесты» должен был быть гораздо более строгим! Всё это – печально, но (за исключением гемофилии) не смертельно. Беда в том, что «история болезни» последней русской императрицы перечисленными хворями и недостатками не исчерпывается.

Последующие события российской истории принуждают затронуть такую деликатную тему как вопрос о психическом здоровье императрицы Александры Фёдоровны. И – так же как и в случае с прочими болезнями – все основания для такого рода беспокойства были ещё задолго до бракосочетания Николая и Алисы.

Определённые отклонения в психическом состоянии гессенской принцессы начали проявляться очень рано. Она с детских лет отличалась крайней замкнутостью, нелюдимостью, необычной стеснительностью. Возможно, в этом сказались драматические события её детства – смерть брата от гемофилии, смерть любимой матери и младшей сестры от дифтерии, переезд от овдовевшего отца к бабушке. Алиса всегда проявляла необыкновенную религиозность (совершенно несвойственную для ребёнка) и – что роковым образом скажется впоследствии! – выраженную склонность к мистицизму.

Кстати, о религии… С годами ситуация «на религиозном фронте» будет только усугубляться. Так, фрейлина императрицы баронесса Буксгевден – женщина, не отличавшаяся большим умом, но безусловно любившая Государыню (что и делает это её бесхитростное свидетельство особенно ценным!), – оставила совершенно потрясающую зарисовку о «глубине веры» Александры Фёдоровны, которая «всегда была убеждена в исцелении верой. Однажды в беседе с Ней я упомянула о случае, о котором узнала из газет: родители, чьи дети заболели дифтерией, не стали вызывать к ним врача, а доверились целителю. В результате дети умерли. Я выразила своё возмущение, заявив, что эти родители совершили настоящую глупость, хотя могли обратиться к самым современным медицинским средствам. Императрица же очень удивила меня, ответив: «Моя дорогая, всё дело в том, что они молились недостаточно усердно. Если бы их молитвы были истовыми, дети бы выздоровели!». Что и говорить, – «умно»…