1917–1920. Огненные годы Русского Севера - [103]

. К. Шу следующим образом описывал деревенских девушек: «Начал официальную проверку “барышень” (русское слово, написанное английскими буквами. – Л. П.). Вполне удовлетворительно, не лучше и не хуже других селянок. Средняя крестьянская девушка в возрасте на выданье необычайно сильная и выносливая. Трудно назвать их элегантными или хоть в чем-то напоминающими изящных западных мисс»[592]. Но, познакомившись с русскими женщинами в Архангельске и Шенкурске, «детройтские парни» таяли от восторга и писали о них в преувеличено-восторженном тоне. Тот же Келли, так презиравший простых русских женщин, потерял голову от встреч с представительницами элиты: «В поразительном контрасте с этим некоторые представительницы аристократии и высших слоев общества относились к числу самых красивых женщин, которых я когда-либо видел. Они были со вкусом одеты и обладали прекрасными фигурами»[593].

Но Келли провел всю русскую кампанию в Мурманске и Архангельске, а солдаты, воевавшие на фронте, были в полном восторге от русских женщин, встретившихся им в небольших городишках. Дума был отправлен на неделю в апреле 1919 г. с фронта в пулеметную школу в маленький городок: «В городе несколько симпатичных девочек, которых мы впервые встретили в России, – писал он в дневнике. – У нас свидания почти каждый день, некоторые неплохо говорят по-английски. <…> Было так хорошо! До смерти не хочется возвращаться!» Бои для американцев закончились, и Дума в составе своей части прибыл в Архангельск для отплытия на родину. Он так мечтал вернуться в свой родной штат Мичиган, но то, что он увидел в Архангельске, несколько убавило его тоску по родине: «Еще увидели цивилизованно выглядевших девочек в обычных платьях и синих чулках. Это приятно. Я собираюсь как можно скорее с кем-нибудь из них познакомиться и, может, немножко заняться любовью». Но конец дня ему принес большое разочарование: «Нас явно собираются отправить домой»[594].

Знакомство с представителями архангельской элиты запечатлелось в памяти союзных солдат и офицеров на всю жизнь. Сержант Перри описывал вечер в доме последнего городского головы С. С. Александрова 24 декабря 1918 г.: «Меня пригласили в русский дом на Рождественский праздник. Пришел туда и оказался в прекрасном доме». О хозяевах: «Кажется, это очень приятные люди. <…> Мадам Соне понравилась моя австралийская шляпа. <…> Сел за стол в 10 часов. Нас попросили вести себя так, как будто мы отмечаем Рождество дома. Там была Рождественская елка с электрическими огнями. Выглядела замечательно <…> мы начали танцевать, и я немного поучил Соню танцевать рэгтайм, но моя нога сдала, я уселся и стал улучшать мой русский и Сонин английский. Соня была типичной русской и говорила обо всем очень откровенно, во многом к моему смущению…» Придя домой, он запишет: «Я провел лучший вечер за время моей солдатской службы». На следующий день феерический праздник продолжился: «Сегодня вечером мадам пригласила меня на концерт и танцы в A. S. C. Меня тоже приглашают на ужин. 6 часов вечера. <…> Мадам настаивает, чтобы я ее эскортировал во время перерыва (русский обычай) <…>, я заметил красивую танцующую, и она меня заметила. Она хочет, чтобы ее представили мне. Конечно, сказал я, пожалуйста. Мы потанцевали, и она попросила, чтобы я проводил ее домой». На следующий день он с восторгом пишет в дневнике: «Боже мой! Как прекрасно мы, британцы, проводим время, просто великолепно!»[595]

Наверное, солдаты и офицеры, сидящие в блокгаузах при сорокаградусном морозе, разорвали бы его на части за эти слова! Бедный сержант попал в то общество, в которое ему ни за что не попасть в Австралии или в Англии, да еще красивые, молодые, богатые женщины буквально вешаются ему на шею. Есть от чего потерять голову.

Для союзных войск в России специальных борделей, следующих за армейскими частями, командование не создавало. Но солдаты на фронте сами решали свои половые проблемы. Некоторых из них вполне устраивали деревенские женщины, которым, учитывая острую нехватку мужчин в связи с войной и тяжелое материальное положение, солдаты союзных войск казались миллионерами, и они часто сами искали сближения с ними. Но постепенно американские солдаты начинают входить во вкус прелестей деревенской жизни. После более близкого знакомства с «барышнями» Шу с удовольствием вспоминал: «Сегодня свободен. Пошел на русскую вечеринку. Имел трех “барышень” (девушек). На большее меня не хватило. Все девочки полногрудые, хорошие, сильные и пышущие здоровьем. Хорошо провели время»[596].

В своих воспоминаниях многие писали о необыкновенной красоте северной природы, о белых ночах и полярном сиянии. Дума, проплывая по Двине, записал в дневник 10 сентября: «Некоторые виды очень красивые и восхитительные закаты», и уже покидая Россию: «Прибыли утром в Мурманск. Очень красивые виды канала, берега покрыты скалами. Я проснулся среди ночи и видел полночное солнце»[597]. Но светло на улице было не только белыми ночами короткого лета. Сержант Перри записал 19 октября в Архангельске: «Снегопад прекратился, и на улице просто чудесно. Светит луна, светло, как днем. Все выглядит прекрасно»