1863 - [18]

Шрифт
Интервал

С тех пор как Мордхе занялся военной подготовкой, его стало тянуть в лес. Он скучал по дому, следил за происходящим в Польше и знал, что собирается в путь. Из новостей, которые Кагане привез из лагеря Мерославского, Мордхе понял, что восстание может начаться со дня на день. До последнего момента Мордхе не думал о том, что будет с Терезой. Ее любовь ни к чему не обязывала, не принуждала, Тереза никогда не просила считаться с ее мнением. Как бы Мордхе ни поступил, ей все казалось хорошо. Такое отношение только увеличивало ответственность, которую Мордхе чувствовал перед ней. Ему казалось неслучайным, что на его темном пути попадаются женщины одна светлее другой.

Открытки, которые приходили от матери в течение всех трех лет каждую неделю, свидетельствовали о том, что дома ничего не изменилось, иначе бы мама не писала. И когда на душе становилось печально и ему казалось, что больше не будет открыток и можно паковать вещи и ехать домой, тогда он ходил сам не свой, никого не замечая, лежал на полу в закрытой комнате, рыдал и мучился день, два, три, пока не приходила открытка. Мордхе решил предупредить мать, чтобы она больше не писала: он едет домой участвовать в восстании.

Мордхе целыми днями вынашивал эту мысль. Этот план казался ему таким простым, он забыл, как велика роль оружия в восстании. Он представлял себе человека, индивида, который творит чудеса и побеждает противника.

Мордхе переставлял взглядом мебель в комнате и раздвигал стены, превращая свой дом в поле битвы. Вдоль стен тянулись шеренги, едва различимые среди клубов пыли. Мордхе скачет на лошади между ними, вдохновляет солдат и атакует врага. Он забыл о крестьянских беспорядках, мечтал о возможности действовать и не сомневался, что ему это удастся. В этом месте его разгоряченный разум всегда останавливался и никогда не представлял себе ничего правдоподобного, не обрубал фантазии крылья, не указывал пути, а оставлял бесконечный свет, в который можно окунуться с головой. Это состояние не могло продлиться долго. Вскоре его охватило безразличие, мечты рассеялись, и на сером фоне вырисовывались, словно из дыма, буквы:

— Ну и что? Ну и что?

В дверь постучали.

Вошел Кагане, небрежно бросил на стол фетровую шляпу и протянул Мордхе воззвание:

— Читай!

— Еще одно воззвание?

— Да, на днях мы покидаем Париж.

— На самом деле?

— Читай.

— Когда началось восстание? — Мордхе начал читать и почувствовал стук собственного сердца. — «Вставайте же! Двадцать второго января было создано народное правительство. Русские поляки разделились на пять военных лагерей. Лангевич[44] контролирует левый берег Вислы, в других областях командуют Левандовский и Падлевский — люди, которые провели лучшие годы своей жизни на поле битвы. Ночью двадцать второго января „наши“ атаковали все русские гарнизоны Варшавы и передали правление в руки Мерославского».

От удивления Мордхе перестал читать, открыл рот и замолчал.

— Значит так, Мордхе, мы едем, — Кагане положил ему руку на плечо, — без промедления! Возможно, через неделю!

— Я бы очень хотел поехать в твоем отряде, — ответил Мордхе.

— Во всяком случае, ты можешь ехать со мной. — Кагане взял шляпу и бросил ее на кровать. — Никаких отрядов мы посылать не будем. Русские шпионы контролируют все границы. Поедем по двое, по трое, чтобы не бросаться в глаза.

Мордхе, почти не слушая Кагане, нетерпеливо спросил:

— Но мы-то готовы?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы планировали начать восстание через двадцать лет, в крайнем случае, через год, а тут неожиданно…

— Ах, ты об этом. — Кагане потер ладони, как будто грея их. — Незачем больше ждать! Если бы мы этого не сделали сейчас, нас бы совсем задушили! Петля, которую русские надели на нашу шею, начала затягиваться. Еще немного, и они бы нас совсем задушили!

— Но вы хоть закупили достаточно оружия? — перебил его Мордхе.

— Стыдно сказать, — Кагане заговорил тише. — Мы купили примерно девять тысяч ружей. Все планы ограбить правительственную кассу провалились, споры между белыми и красными настолько затуманили умы, что народ совсем перестал вносить пожертвования. Ты хоть знаешь, сколько злотых было у нас в кассе накануне восстания? Угадай! Четыреста тысяч польских злотых. Одна пятая имущества твоего родственника Штрала!

— Во всем виноват Мерославский, — сказал Мордхе.

— Нужно подождать! Люди недовольны, они считают, что Мерославский заботится только о себе, а это неправда! В них говорит зависть! Так или иначе, надо быть готовым, и если хватит польских рук собрать куски железа, разбросанные по местным лесам, чтобы дать отпор врагу, мы выгоним его из Польши! Ты прочитал воззвание? Крестьянский народ освобожден, нет больше никакого панского господства, у евреев есть все права, теперь надо привлечь на нашу сторону как можно больше людей! И если мы обрушимся на врага все разом, от Вислы до Двины, как ураган, как могучий лес, то вражеские ружья и пушки не прорвутся сквозь наши десятки тысяч пик, кос, вил и цепов!

Тереза постучала в стену: завтрак готов.

— Пойдем, Кагане, позавтракаем.

— Я спешу, спасибо. Сегодня вечером у нас будет небольшой праздник. В честь отъезда. Будет немного народу. Обязательно приходи, слышишь, Мордхе.


Еще от автора Иосиф Опатошу
Последний в семье

«Последний в семье» — заключительная часть трилогии Иосифа Опатошу «В польских лесах». Действие романа начинается через десять лет после польского восстания 1863 года. Главный герой трилогии Мордхе Алтер, вернувшись с войны, поселился в имении своих родителей под Плоцком. Он сторонится людей и старается не рассказывать о своем прошлом даже дочери Сорке. Дочь взрослеет, и ей становится все труднее жить в одиночестве в лесу. Она выходит замуж, подчиняясь воле отца, но семейная жизнь ей скучна. Сорка увлекается паном Кроненбергом, молодым человеком с революционными взглядами и сомнительным прошлым, и покидает отчий дом.


В польских лесах

События, описываемые в романе «В польских лесах», разворачиваются в первой половине и в середине XIX века, накануне Польского восстания 1863 года. В нем нашли свое отражение противоречивые и даже разнонаправленные тенденции развития еврейской идеологии этого периода, во многом определившего будущий облик еврейского народа, — хасидизм, просветительство и ассимиляторство. Дилогия «В польских лесах» и «1863» считается одной из вершин творчества Иосифа Опатошу.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Поместье. Книга II

Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.


Улица

Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.


Когда всё кончилось

Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.


О мире, которого больше нет

Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.