1855-16-08 - [9]

* * *

Через три часа назначенные в разведку люди оседлали коней и ведя в поводу заводных коней отправились в разные направления. Дозор, высланный по дороге в лес, уже успел вернуться. В палатку офицерского собрания с совершенно несуразным докладом явился урядник. Послушав о том, что протянувшись пару верст по лесу, дорога совершенно неожиданно исчезла, то есть совсем, как отрезало, Ларионов был очень удивлен. Урядник божился, что вместо накатанного грунта, резко началась трава, причем явно нет осенняя пожухлая как в лесу, а яркая и молодая. И росло несколько сосен. Да еще вид сосен резко отличался от тех, что встречались в лесу. Сосны по выражению урядника, командовавшего разъездом, выглядели как зонтики у барышень.

- Да ты где зонтики-то видел, станишник? - спросил делопроизводитель полкового суда, прапорщик Юрасов.

- Как же, Вашбродь, в Новочеркасске и в Ростове видел, и на действительной в Варшаве бывать доводилось. Також видел.

Словно в подтверждение своих слов урядник протянул Ларионову обломанную сосновую ветку.

Подошедший старший врач взял ее из руки казака, - спросив полковника, - Вы позволите господин полковник?

Тот кивнул. Врач повертел ветку в руке и выдал свое резюме:

- Pinus pallasiana иначе Сосна Палласа. Еще называют сосна крымская. Обычные места произрастания Крым, Кавказ, Малая Азия.

- Н-д-а-а. Что еще урядник? Куда дорога пропала?

- Ваше Высокоблагородие, там поперёк дороги ровно ступенька высотой вершков пять. Да и дальше в лес тоже.

- Поручик Нежинцев!

- Я, господин полковник.

- Поезжайте с казаками проверьте.

- Слушаюсь!

Вернувшийся Нежинцев и прибывшие к тому времени посыльные от других разъездов подтвердили, что бивуак полка находится в какой-то странной впадине. Общее мнение выразил заведующий хозяйством полка, полковник Мезенцев:

- Мы находимся в низине, оттиснутой каким гигантским каблуком. Господи Боже! В какую дыру мы провалились?

Глава 4. Приказ, отданный завтра.

Утром следующего дня полковника Ларионова разбудил денщик, рядовой Трофим Иванович Власов. В отношениях командира полка и его денщика проскальзывало, что-то от отношений Петруши Гринёва и Савельича. Иваныч был так же заботлив, блюл интересы своего командира и был по стариковски ворчлив, хотя имел средний возраст, сорок три года. Ларионов иногда так его и звал, 'Савельич'. Власов не обижался.

- Вставайте, Вашевысокородие, вставайте!

- А? Что? Что такое?

- Там Вас с пяти утра хорунжий с казаками и пленным дожидаются, да дежурный по полку уже подошёл.

- Что-же ты меня сразу не разбудил? Старая перечница! Который час?

- Вот еще! Нешто Вам отдохнуть не требуется? Всего-то, час и подождать пришлось, теперь шесть часов, - с важностью сказал 'Савельич', убирая карманные часы, подаренные ему Ларионовым.

- Умываться, одеваться. Да скажи там, дежурному, доклада не надо, и чтобы он капитана Гребнева, полковника Лямина из летучего парка, командиров саперной и искровой рот пригласил ко мне.

- Артиллеристов звать, Ваше высокородие?

- Да и их конечно тоже. Да пусть пленного ведут.

- Слушаюсь!

Власов пользовался расположением полковника и не всегда придерживался наедине с ним уставных требований. Сейчас он степенно и совсем не по-строевому повернулся и отправился выполнять приказ.

Выйдя из палатки и наскоро совершив утренний туалет, надев гимнастерку и уже застегивая ремни Ларионов, вдруг осознал, что слышит гул, напоминавший фронтовую канонаду. Звук, которого ему подсознательно не хватало, во время лечения ранения в Петрограде и позже когда он прибыл в переформируемую из ополченческих дружин по кадровым штатам дивизию. Сейчас он чувствовал себя вновь уверенно. Впереди фронт. И он выполнит приказ командира корпуса, атаковать противника на узком участке, чтобы содействовать наступлению ударной 101 пехотной дивизии генерал-лейтенанта Гильчевского, а там брат, который ждет его помощи.

Думал он про непонятно как появившееся море, которое отнюдь никуда не исчезло за ночь, о том сколько людей останется в полку после демонстративных, самоубийственных атак позиций Австро-Германцев. Уже смывая с лица остатки мыла после бритья и смотрясь в зеркало, которое держал денщик, Ларионов увидел подходивших офицеров и странного человека, которого вели два казака. Полковник чуть набекрень, по гвардейски надел фуражку, машинально проверил, чтобы кокарда была посередине и ответил на приветствие офицеров. Общее внимание привлекал стоявший между казаками затравленно озирающийся человек. Одет он был в синий мундир с красными эполетами с красной же нитяной бахромой, с надорванным стоячим воротником и шаровары крапового цвета.

- Корнеев, кто это? Мне денщик сказал, что Вы с казаками захватили пленного?

- Так точно, господин полковник! Разрешите доложить?

- Докладывайте.

- Выполняя Ваш приказ, ночью произведен был поиск. В двух с половиной часах езды рысью, переправившись через две реки мной был замечен костер. Никого рядом. Подъехали поближе. Тут нас и обстреляли из темноты. Да странно так, по выстрелу сделали и ну за сумки свои хвататься.

- Потери есть?

- Двоих казаков ранили.

- Дальше.

- Мы их в шашки. Кроме этого всех порубили. Из пятерых, десятерых наполосовали.