170000 километров с Г. К. Жуковым - [15]
В странствиях 6-8 октября Жуков неожиданно появлялся в войсках, что немедленно вселяло уверенность как в толпах отходивших красноармейцев, так и в высших штабах. В последних Жукову предлагали закусить. Отступление отступлением, а животы штабные не подводили. Георгий Константинович холодно отказывался. Наверное, не хотел сидеть за столом с "бездельниками", допустившими разгром и окружение немцами большей части войск Западного и Резервного фронтов. Да и относился он безразлично к тому, что ел. Георгий Константинович, бывало, повторял: "Щи да каша - пища наша". Соблазнять его обильным застольем, да еще с выпивкой было бесполезно.
Самым отрадным эпизодом в той мрачной поездке была встреча под Медынью. Нас остановил патруль, одетый в комбинезоны и танкистские шлемы. Патрули сказали, что дальше ехать нельзя - противник. Георгий Константинович ушел в штаб части, вернулся веселый, помолодевший. Меньше чем за час! Оказалось, что в этом районе дислоцировалась 11-я танковая бригада под командованием полковника И. П. Троицкого, которого Жуков знал по Халхин-Голу. Он отдал какие-то приказы и, удовлетворенный, уехал в Калугу. Я, во всяком случае, почувствовал, что мы, наконец, побывали в нормальной воинской части, где несли службу как подобает. Водители Троицкого вручили мне бутылку водки (я не пил и отдал ее охране) и полголовки сыра. Это было куда как своевременно, подозреваю, что часть ее съел Жуков. На здоровье! Думаю также, что расторопный чекист не преминул поставить себе в заслугу распорядительность в организации питания генерала армии.
Не менее расторопен он и в воспоминаниях, во всяком случае в части, касающейся меня. Описывая день 8 октября, когда мы ехали из Калуги, Бедов заявляет: "Несколько часов шел изнурительный осенний дождь. Машина плохо слушалась руля. Г. К. Жуков впал в глубокое размышление. Неожиданно для всех, сидевших в машине, Бучин сказал: "фрицы" - и показал рукой влево. Одновременно он прибавил скорость, и машина быстро скрылась, чуть не угодив в дерево. Г. К. Жуков тогда отнесся к этому событию безучастно".
Действительно, Георгий Константинович в тот день вел себя безучастно по той простой причине, что не было моего возгласа "фрицы!", ибо немцев мы чувствовали поблизости, но в глаза не видели, машина руля слушалась и мы отнюдь не собирались "угодить" в дерево. А случилось вот что в той памятной поездке. Почти все время мы ехали одни, машина сопровождения безнадежно отстала. По дороге в Калугу я пережил несколько неприятных минут: вдруг мотор стал работать на пяти цилиндрах, потерял мощность, машина стала тупой. Беглый осмотр показал - запала пружина клапана в одном из цилиндров. Об устранении неисправности в полевых условиях и думать не приходилось. К счастью, пружина, по-барахлив, сама стала на место.
Проезжали мы в этот пасмурный нехороший день поблизости от деревни Стрелковка, где родился Жуков. Он вспомнил детство, в нескольких словах рассказал о речке Протве, в которой мальчишкой рыбу ловил. Посетовал, что в Стрелковке остается мать да и родственники, а немцы подступают. Как-то глухо произнес: "Видите, что они, сволочи, наделали в Медыни". В том городке, разбитом немецкой авиацией, мы попытались было расспросить старуху. Оказалось - безумная, под обломками дома у нее погибли внуки. Доехать до Стрелковки тогда было бы пустым делом, но Жукову было не до этого. Мать генерала армии удалось вывезти через несколько дней буквально под носом у немцев. Ездил Чучелов.
Вечером 8 октября мы снова добрались до штаба Резервного фронта. Георгий Константинович, видимо, был в большом недоумении; кем он стал за эту короткую поездку? Из Москвы выехал как представитель Ставки, в Калуге получил приказ прибыть в штаб Западного фронта, а в штабе Резервного (Буденного и след простыл) узнал, что уже командует и этим фронтом. Большая была неразбериха как наверху, так и в войсках. Эту мы увидели собственными глазами. Жуков, не дожидаясь распоряжений сверху, стал на месте приводить войска в порядок. Наконец 10 октября приехали в Красновидово, где располагался штаб Западного фронта, в командование которым и вступил генерал армии Г. К. Жуков.
Еще не обжились на новом месте, как поползли тревожные слухи о положении в Москве. Штаб начал готовиться к передислокации. Собирали и грузили нехитрое имущество, снимали связь, приводили в порядок транспорт. Обстановка складывалась нервозная. Тут еще погода - холодная осень, дожди, слякоть, грязь.
Утром 16 октября Бедов велел взять жуковский "бьюик", что уже было необычно, и ехать с ним в Москву. Доехали быстро. На нашей машине был пропуск в Кремль. Вышел из машины, пошептался с какими-то чекистами, все с озабоченными и жутко таинственными физиономиями. Из Кремля, где все было, как обычно, тихо и спокойно, через Спасские ворота выехали на московские улицы и проскочили на Кировскую, в Генштаб. Бедов сбегал в здание, побыл там недолго, а затем мы отправились на Каланчевскую площадь, в район трех вокзалов. Тут было немало машин, кишели люди, шла торопливая погрузка в эшелоны. Хотя особой паники в Москве мы не заметили, город все же выглядел как растревоженный муравейник. Осмотрели все собственными глазами и вернулись в штаб фронта, который вместе с командным пунктом переезжал совсем близко к Москве, в Перхушково на Можайском шоссе.
Борьба за власть в Кремле — это война тайных и явных кланов. Возникнув в глубокой древности, меняя свои формы, но сохраняя прочность связей, кланы благополучно дошли до наших дней. Фракции, партии, команды, союзы, группы — соратников, землячества — это всего лишь современные слова-маскировки, за которыми скрывается грозная мощь кланов. А основу клана всегда составляет семья. Неприступность цитадели российской власти, по мнению автора книги — это блеф всегда временных обитателей Кремля. На деле крепость Кремля напоминает проходной двор, через который непрерывной чередой проходят кланы властолюбцев. Среди страстей человеческих именно властолюбие занимает первое место.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.