170000 километров с Г. К. Жуковым - [13]
Н. Я.: Большое спасибо за эти разъяснения, кладущие конец рассуждениям о верующем Жукове.
Ельня поучительна во многих отношениях. В боях за город родилась наша советская гвардия. В Красной Армии появились первые гвардейские дивизии. В этом сражении была похоронена репутация частей и генералов НКВД, НКГБ и прочей чекистской дряни. Сталину был дан предметный урок - как в свое время Ивану Грозному, когда опричное войско не смогло отстоять Москву при татарском набеге, - каратели не воины.
А. Б.: Со взятием Ельни тяжелые бои не прекратились. Немцы контратаковали, кое-где потеснили наших. С рассвета 9 сентября Жуков задержался на весь день на наблюдательном пункте дивизии, отражавшей немцев в районе реки Стряны. Мы с машинами, как обычно, находились в ближайшем тылу. Грохот канонады, близкие разрывы снарядов. Все привычно. Неожиданно днем передали команду Жукова - быть готовыми к отъезду, машины осмотреть и полностью заправить. Ждем. К вечеру появился Жуков, стремительно сел в машину. Команда - в Москву! На этот раз он поехал с Колей Каталагиным, я вел машину сопровождения.
В Москву приехали уже в темноте. Небольшая задержка у въезда в Кремль, быстрая проверка документов, и наши машины подкатили к тому месту, которое позднее стали между собой называть "уголок" - дом, где работал И. В. Сталин. Жуков ушел. Мы, очутившись в непривычной, оглушающей после фронта тишине, провалились в тяжелый сон. Когда меня растолкали, я не сразу понял, где нахожусь.
Георгий Константинович съездил в Генштаб, и ранним утром 10 сентября мы проводили его на Центральном аэродроме. Самолет взмыл в небо и под эскортом истребителей исчез. Исчез в неизвестность, нам, естественно, не объясняли куда. Охрана улетела с генералом армии, а нам, водителям, приказ - в гараж, заняться приведением в порядок и ремонтом изрядно потрепанных на фронтовых дорогах машин. Гараж нам определили - автобат Генштаба, что на Крымской площади. Туда мы и отправились.
Н. Я.: Слушая ваш рассказ, откровенно говоря, я поражен. Довольно лихо разъезжали вы с комфронта, когда в небе господствовала немецкая авиация. Разве не было случаев, когда приходилось останавливать машину и укрываться в канаве от немецких самолетов? Я прочитал в книге американского писателя Эрскина Колдуэла "Дорога на Смоленск" (1942 г.), как он ехал в тот же район - к Ельне, и в те же дни, когда вы были там, - в первую неделю после освобождения города: "На полпути между Вязьмой и Смоленском наш водитель внезапно резко затормозил и крикнул, чтобы мы выскочили из машины. Мы высыпали наружу и кинулись в придорожный кювет. Наша машина, как и остальные в колонне (Колдуэл ехал с группой иностранных корреспондентов. - Н. Я.), была тщательно замаскирована пушистыми ветками и походила на огромную рождественскую елку. Но теперь мы оказались на открытом месте, и было ясно, что такой камуфляж не обманет пилотов низко летящих бомбардировщиков". Так оно и случилось: посыпались бомбы, к счастью, мимо, но достаточно близко, чтобы засыпать даже отползших от дороги людей землей и камнями. Самолеты ушли, "а мы, подвязав к машине еще несколько веток, сели и двинулись к передовой".
А. Б.: Американский прозаик точно описал то, что бывало на фронтовых дорогах. Точнее, то, что случалось с ротозеями. Угроза с воздуха на фронте существовала всегда, и от нее оберегали не столько ветки, "подвязанные" к машине, сколько глазомер, маневр, быстрота. Нельзя лишаться единственного преимущества, которое имеют находящиеся в машине, - подвижности. Нельзя останавливать ее, превращая автомобиль и спины попрятавшихся по канавам в застывшую мишень, а нужно дать газ и мчаться вперед, следя за воздухом, чтобы притормозить, а то и рвануть в случае нужды - если самолет сбросил бомбы, или "вильнуть" в сторону - если штурмующий самолет идет на тебя, и искать, искать глазами укрытия - деревья, кусты, строение, все, что угодно. Но только не лежать трусливо и пахать носом землю в ожидании бомбы или пулеметно-пушечной очереди.
Георгий Константинович был сторонником именно такого образа действия. Пришлось нам съездить в район Брянска, там Жуков побывал на передовой, отдавал какие-то распоряжения. Дел много, и он заночевал. Утром часов в пять выехали назад (Жуков вообще вставал с петухами и любил выезжать рано). День пасмурный. Вдруг на дороге громадное стадо, их тогда от немца спасали, перегоняли в тыл. Над стадом облако пыли. Слышу тяжелый гул, идут немецкие бомбардировщики, целая армада. Жуков сказал: "Давай расталкивай стадо, а то поймут, что пехота идет". Я и давай расталкивать туда, сюда. Пронесло. Немцы не обратили внимания.
Н. Я.: Эрскин Колдуэл побывал на фронте под Ельней в середине сентября, и он еще написал в своей книге: "Проехали несколько километров по размытой сильными ливнями, перепаханной бесконечными колесами военных грузовиков, топкой, как трясина, дороге. В то утро мы раз двадцать увязали в грязи, и каждый раз нас вытаскивали проезжавшие мимо танк или тягач... Слева и справа от дороги тянулись густые березовые рощи, под колесами чавкала такая грязь, что, бывало, даже танки и тягачи застревали в пути". А как вы пробирались по тем же дорогам?
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.