1661 - [108]

— Ну-ну, — ласково сказал коню д'Орбэ, — дождь утихает, дружок, так что пора снова в дорогу, время не ждет.

* * *

Франсуа д'Орбэ молча стоял перед своими собратьями. Закончив рассказ, он ощутил странное облегчение. Будто в очередной раз переложил часть бремени со своих плеч на плечи собратьев. Вместе с тем с каждой произнесенной фразой он все острее чувствовал, что его хлопоты тщетны и ни к чему не приведут.

Джакомо дель Сарто бесстрастно посмотрел на архитектора.

— Опасность слишком велика. Ты правильно сделал, что приехал и все нам рассказал. Пусть Никола поступает, как считает нужным. Ему виднее. Остается только молиться, чтобы он не ошибся. Мы же проявим благоразумие и будем готовиться к поражению… То есть к необходимости прибегнуть к силе и спасти все, что только возможно, если и этот бой проиграем…

В ясных глазах врача д'Орбэ пытался разглядеть хотя бы тень порицания, укора или сожаления. Ничего. Только неугасимый огонь, пронесенный через века не одним поколением таких же подвижников, как они. А еще д'Орбэ увидел во взгляде Джакомо дель Сарто светлую веру в то, что, даже несмотря на вполне вероятное поражение сегодня, на их место придут другие. Они подхватят их светоч и, скрывшись в тени, будут ждать, когда придет их час — час победы.

«Но я этого не увижу», — вдруг подумал он.

Тем временем Джакомо дель Сарто уточнял, какие меры предосторожности необходимо принять, какие места встреч оставить, с какими людьми расстаться навсегда. Говорил он и о том, что необходимо перепрятать документы, которые хранятся пока в зазоре между купольными кровлями замка Во-ле-Виконт; не забыл упомянуть и о том, как нужно заметать следы и оберегать тех, кто пожелает прийти им на смену. А еще — как разуверить сегодняшних победителей в том, что отныне они смогут безмятежно почивать на лаврах.

Братство вновь будет окутано непроницаемым покровом безмолвия и тайны.

«На десять лет, на пятьдесят или на сто»? — размышлял он.

Тиски, сжимавшие его грудь, сжались еще сильнее. Он пошатнулся, провел рукой по лбу, но сразу жестом показал оратору, что тот может продолжать.

Сто лет. А может, тысячу…

Дель Сарто повторил свой вопрос. Теперь, когда они остались вдвоем, в его взгляде читалась тревога.

— Еще раз спрашиваю, Франсуа: когда ты едешь обратно?

Д'Орбэ пожал плечами.

— При первой же возможности. Надо как можно скорее повидаться с Габриелем.

«И передать ему светоч», — подумал он.

— Хорошо, — ответил его собеседник. — Господи, хоть бы молодой Понбриан оказался достоин своего отца и дошел до намеченной цели! А твоя семья? — уже более мягко спросил он.

Архитектор промолчал. Он вспомнил о детях и жене. Что с ними сейчас? Спят, наверное, дома, в особняке. Зачехлили мебель и собрали вещи в дорогу. Опять бежать, как всегда, не ведая, что происходит, без лишних вопросов. Без всякой причины.

— Ты что-то сказал? — переспросил Джакомо.

Д'Орбэ покачал головой.

— Нет.

Он посмотрел на врача и тихо проговорил:

— Прощай, друг.

Когда д'Орбэ его обнял, Дель Сарто почувствовал, как у него по телу пробежала ледяная дрожь.

«Господи, хоть бы я ошибся!», — подумал он, мысленно вознося молитву небу.

81 Во-ле-Виконт — воскресенье 28 августа, десять часов утра

Гюг де Лионн расположился во внушительных размеров карете, стоявшей возле парадной лестницы замка Во. Пора было трогаться в путь, ждали суперинтенданта финансов. Они вдвоем отправлялись в Нант вслед за королем, который не так давно решил посетить Бретань.

Наконец появился Фуке. На нем был изысканный черный шелковый камзол, а поверх него удобный плащ на тот случай, если даст о себе знать уже близкая осенняя прохлада. Голову суперинтенданта покрывала светло-коричневая фетровая шляпа.

Фуке обнял жену.

— Проследите, душенька, чтобы в Томери успели собрать весь виноград. Жаль, что уезжать приходится так неожиданно, но король очень настаивал. Я люблю вас всем сердцем, — добавил министр, нежно целуя жену, недавно родившую ему еще одного ребенка.

— Берегите себя, друг мой! Будьте осторожны и хотя бы изредка вспоминайте о детях, — сказала она в ответ.

Потом Фуке отвел в сторону Лафонтена.

— Дорогой Жан, в мое отсутствие я хотел бы поручить вам одно деликатное дело. Как вам известно, я продал свою должность, выручил за нее миллион ливров и передал всю сумму королю. Однако Арле, с которым у меня договор, должен мне еще четыреста тысяч франков и все никак не вернет долг. Кроме того, я передал значительные суммы на хранение верным друзьям. Все это пустяки, если только…

— Если только?.. — с тревогой спросил Лафонтен и нахмурился. — Вы чего-то не договариваете?..

— Нет! Просто одни уверяют, что меня собираются назначить первым министром, а другие пытаются выставить меня жертвой каких-то несусветных козней. Вот уже несколько дней король оказывает мне любезности, как никогда прежде. Надеюсь, я смог вернуть себе его доверие!

— Вы уверены?

— Вы неисправимый пессимист, дорогой Жан! Неужели и вы станете предрекать мне в ближайшем будущем Бастилию? Пока не произошло ничего серьезного. Напротив, он желает, чтобы я присоединился к нему в Нанте. Не нужно терзаться, лучше постарайтесь разобраться с моими должниками!