1612. «Вставайте, люди русские!» - [85]

Шрифт
Интервал

— Ты кто такой будешь? Отчего нам помог? — спросила предводительница, пинком скинув в ров упавшего ей под ноги здоровенного детину и оборачиваясь к Хельмуту.

Он, улыбнувшись самой любезной улыбкой, какая могла получиться при взмахе сабли, ответил:

— Я помог от того, что во-первых, служу в войске князя Пожарского, а твои люди, похоже, с ним заодно. А во-вторых, мне действительно не нравится, когда четверо бьются против одного, тем более, если этот один — женщина. Ведь ты же не прикидываешься мужчиной, так, Василиса Кондратьевна?

Она дернула плечом, отбивая удар нового противника, который тотчас сам оступился (возможно, намеренно) и покатился в ров, кажется, не успев получить ни одной раны.

— Имя мое откуда знаешь? — настороженности в ее голосе не было, скорее тревога. — По отчеству меня даже люди мои не кличут…

— Да и тот, кто мне про тебя рассказывал, кличет не по отчеству! — Штрайзель выхватил пистолет из-за пояса свалившегося ему под ноги противника и выстрелил в еще одного поляка, карабкавшегося по скату и целившего в него из пищали. — Стрелять нужно быстро, пан, не то какой прок от огненного боя? Тот, кто мне рассказал про тебя, Василиса Кондратьевна, по правде сказать, зовет тебя Васькой! Прости, если обидел.

Тут же он пожалел, что завел такой разговор во время боя. Все-таки женщина есть женщина, и Василиса, ахнув и вновь резко обернувшись к нему, едва не угодила под удар вражьей сабли. Хельмуту потребовалась вся его ловкость и быстрота, чтобы, вытянув руку, прикрыть ее голову стволом пистолета, а затем его же рукоятью ударить нападавшего в лоб.

— Ты где его видел? Говори! — голос Василисы сорвался, стал совсем низким — сейчас его, пожалуй, можно было принять за голос мужчины. — Он жив, да?!

— Жив, я думаю. Сейчас ему нелегко, но это не самая тяжелая сеча в его жизни, так ведь.

— Где ты видел Мишу? И когда? А, да пошел ты!..

Это относилось уже не к Хельмуту, а к здоровенному казаку, который, преследуя обратившегося в бегство врага, неловко вскарабкался на земляной вал и сходу врезался в Ваську.

— Куда прешь-то?! Ослеп?! Когда ты его видел?!

— Часов у меня нет, но, судя по солнцу, часа три с половиной назад. Он тоже служит в войске князя Пожарского, о чем ты знаешь уже давно…

Драться было больше не с кем: оставшееся в живых поляки, человек пятнадцать, пользуясь сумятицей, ускользнули, вновь скатившись в ров и успев подобрать нару сумок и узлов, из тех, что в изобилии валялись среди кустов и травы. Одна из оставшихся сумок была распорота, должно быть кто-то пытался прикрыть ею голову, и из широкого прореза на землю стекал ручеек золотых монет, цепочек и колец.

— Награбили нашего добра, ироды! — отчего-то Василиса кусала губы, и голос ее дрожал все сильнее, но уже не от негодования. — И сбежать из Москвы хотели…

— А как им удалось? — с интересом спросил Штрайзель, пиная ногой еще одну сумку, из которой услужливо выкатилось на траву серебряное позолоченное блюдо.

— Откуда мы знаем? — пожала плечами Василиса и подняла на Хельмута внезапно покрасневшие глаза. — А что тебе Миша про меня рассказывал?

— Рассказывал, что ты постоянно меняешься. Я тоже думаю, что такой, как сейчас, ты была не всегда.

— Какой? — на этот раз ее голос прозвучал почти угрожающе, а глаза так сверкнули, что не всякий на месте Штрайзеля продолжал бы смотреть на нее с той же спокойной улыбкой.

— Непобедимой. В древности как раз в ваших степях, где тогда обитали скифы, жило племя амазонок. Слыхала про таких?

— Слыхала. Говорят, они себе грудь выжигали, чтоб из лука сподручней стрелять…

— Ну, в это я не верю! Ты же стреляешь из лука, и грудь тебе не мешает. Послушай, а почему ты уехала из Нижнего Новгорода, не дождавшись, покуда Михаил вернется?

— Ты и об этом знаешь?

Они дошли до вылезающего из земли, укутанного густым мхом камня и, не сговариваясь, уселись на него, следя, как казаки (после жаркой драки их осталось пятнадцать человек) собирают поклажу беглецов и складывают высыпавшееся на землю золото в просторный полотняный мешок. Разбойники не пытались прервать разговор своей предводительницы с явившимся так вовремя незнакомцем, но искоса поглядывали на них, пытаясь понять, что так взволновало Василису.

— Я знаю, что Пожарский рассказал тебе правду. Тебе одной — больше никто не знает, что Михайло Стрелец на самом деле — Михаил Шейн. А раз так, то ты могла бы догадаться… понять… Прости, но по-русски я все же говорю не очень хорошо!

Девушка поправила сбившуюся на голове шапку, потом сняла ее, провела рукой по волосам. Солнце блестело в их густых прядках, и казалось, что косы Васьки сияют ярче разбросанного во рву золота.

— Ты говоришь хорошо! — она опустила голову, но слышно было, что слезы сдавили ей горло. — Я сразу и не поняла, что ты не русский. Но ты ведь не лях?

— Господь с тобой! Германец. Но почему ты уехала, Василиса? Почему не стала ждать Мишу? Ты ведь знала, что его жена умерла. Знала, да?

Тотчас Хельмут убедился, что она и впрямь постоянно меняется — это было ее естество. Только что бледные щеки загорелись пунцовым румянцем. Васька подняла глаза, и они оказались совершенно сухими.


Еще от автора Ирина Александровна Измайлова
Собор

Роман посвящен жизни и творчеству Огюста Монферрана (1786–1858), одного из крупнейших архитекторов XIX в., создателя Александровской колонны, Исаакиевского собора и многих других архитектурных сооружений.Роман Ирины Александровны Измайловой рассчитан на широкий круг читателей, но в особенности будет полезен тем, кто интересуется историей русского искусства и культуры в целом.Для широкого круга читателей.Издание осуществлено за счет средств автора.


Троя

На фоне реальных исторических событий, знакомых нам лишь по древнегреческой мифологии, разворачивается действие этого фантастического остросюжетного романа. Автор превращает мифологических героев в живых реальных людей с реальными характерами, но дает им несколько иную судьбу, чем неведомые нам создатели древнегреческих мифов. Из существующих вариантов известного предания о Троянской войне, на основе которых было создано множество литературных произведений, гомеровская «Илиада» была более гениальной, чем остальные, но не более верной исторической правде, которой мы попросту не знаем...


Князь Александр Невский

Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.


Собор. Роман о петербургском зодчем

Исаакиевский собор – одно из самых удивительных зданий в мире. Его строительство растянулось на сорок лет (с 1818 по 1858 год). За это время Российскую империю потрясали бунты, стихийные бедствия и эпидемии, однако ценой многих жертв и вопреки тяжелейшим испытаниям главный Собор страны был построен и освящен. Роман Ирины Измайловой в увлекательной форме рассказывает подробную историю строительства Исаакиевского собора, а также биографию его гениального зодчего Огюста де Монферрана, чья жизнь, полная невероятных приключений, может затмить лучшие страницы книг Александра Дюма.


Робин Гуд

Конец XII века. Ричард Львиное Сердце не вернулся из Крестового похода. В отсутствие короля «старая добрая Англия» превращается в ад – осмелевшие от безнаказанности феодалы грабят и рвут страну на части, простонародье ропщет под гнетом двойных налогов, в лесах и на дорогах хозяйничают разбойничьи шайки, и повсюду гремит имя Робин Гуда, который слывет «благородным разбойником» и защитником угнетенных. Но что за польза народу от его «подвигов», расшатывающих и без того слабую власть и ввергающих страну в кровавую смуту? Станет ли простолюдинам легче, если вся Англия превратится в выжженную мятежами пустыню? Кто в состоянии обуздать бандитскую вольницу и спасти королевство от гибели? Лишь один человек – благородный сэр Эдвин, шериф Ноттингемский…Неожиданный взгляд на судьбу и деяния легендарного разбойника! Шокирующее переосмысление классического сюжета! Именно так Ридли Скотт (режиссер «Гладиатора» и «Царства небесного») задумал снимать свой блокбастер «Робин Гуд», премьера которого стала главным кинособытием года!


Подвиги Ахилла

В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.


Рекомендуем почитать
Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


Молитва за отца Прохора

Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Странный век Фредерика Декарта

Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.