1612. «Вставайте, люди русские!» - [64]
— Ничего! — со смехом проговорил Михаил, подходя и подхватывая подмышки завизжавшего от восторга Алешку. — Отец Авраамий сказал, что еды нам оставят. Матушка еще у настоятеля, и мы подождем ее — она хочет нас проводить. А этому молодцу не рано ли учиться стрелять, а, Хельмут?
— Чем раньше, тем лучше. Рука должна привыкнуть к оружию. Вернешься, увидишь — он будет уже неплохим стрелком, если станет каждый день этим заниматься.
— Батюшка, а ты сегодня уедешь, да? — сразу погрустнел Алешка. — А назад когда будешь?
Шейн крепко прижал к себе сына и серьезно, по-мужски заглянул ему в глаза:
— Летом, Алексей. Летом мы вернемся.
— А Хельмут тоже с тобой уедет?
— Конечно. Он тебе понравился, да?
— Да! А можно, чтоб вам остаться?
— Нет, сыне, нельзя. Сперва нам надобно ляхов с нашей земли всех повыгнать. А тогда можно будет снова всем вместе жить.
Спустя полчаса двое друзей закончили трапезу и собрались в путь. С ними отправился и швед Якоб Ольсен, накануне таким необычным образом «нанятый» ими на службу в ополчение. Михаил сказал, что не хочет неволить их нежданного помощника, и если у того к новой службе не лежит душа, то он может считать себя свободным. На это швед ответил со своей обычной рассудительностью:
— А какой мне резон теперь отказываться? Вернуться к полякам я никак не могу: и Гонсевский, и стража возле темницы видели меня с вами. А остаться без службы зимою, когда трудно куда-нибудь ехать и сложно найти другую службу — нет уж, благодарю покорно! Вам же нужны воины в ополчение, ну так чем я не подхожу?
Таким образом, вопрос был решен, и Якоба снарядили в путь, как и его новых товарищей.
И вот все трое подошли, провожаемые келарем и несколькими монахами, к своим готовым в путь лошадям.
Алёна Елисеевна, в распахнутой шубе, в соскользнувшем на плечи шерстяном платке, подошла, обняла сына, поцеловала, перекрестила. Не заплакала, как накануне, когда он со своими спутниками, бледный, измученный и полный горя, приехал к Троице. Да и тогда слезы лишь показались на ее глазах и высохли — сын был жив, и боль настрадавшегося материнского сердца приутихла. Вместе с Михаилом она пролила слезы потом, когда слушала его рассказ о кончине Владыки Гермогена. Но тогда плакали все — монастырская братия, настоятель, послушники. Все плакали, молились и клялись, что дела Гермогенова не оставят — теперь грамоты по все городам русским станут идти из Троицы, и в этих грамотах будут те же слова: не терпеть более захватчиков, гнать их со своей земли, гнать, покуда все не уйдут!
Благословив сына, который, медля сесть в седло, все еще ласково говорил что-то маленькому Алешке, Алёна отошла и стала напротив Хельмута, проверявшего подпругу своего коня. Без этого он никогда не садился в седло.
— Спасибо тебе! — тихо сказала женщина. — Вновь спасибо за моего Мишу.
— Я тоже могу благодарить тебя за твоего Мишу, боярыня! — отозвался Шнелль, рассматривая застежку подпруги куда более внимательно, чем это требовалось. — Он — лучший воин, какого мне доводилось встречать. И я счастлив, что буду служить с ним вместе.
— А я-то как счастлива, что рядом с ним такой друг будет! Мне теперь не так страшно. Вы, небось, и побратаетесь.
От этих слов немец почему-то вспыхнул. Однако тотчас справился с собой.
— Этого ему не велел делать Патриарх. Точнее, как у вас говорят, не благословил. А значит, мы будем просто друзьями. А ты бы хотела, чтоб я был его братом?
— Нет. Не знаю.
Теперь вспыхнула и залилась краской уже Алёна Елисеевна. Ее лицо, обрамленное тонким шелковым платком, сделалось от этого совсем молодым и еще более красивым. Хельмут смотрел и удивлялся: как он мог при первой их встрече подумать, что видывал женщин и красивее этой. Нет никого красивее! В целом мире нет! И нечего врать себе и притворяться: он ее любит.
— Послушай, боярыня! — он вдруг решился и сам удивился этому. — Может это не мое дело, но раз уж я сына твоего друг, то спрошу: неужто к тебе за столько лет никто не посватался? Ты же так хороша. И молодая еще. Что ж одна живешь? Может, полюбила бы кого-нибудь?
На ярких губах Алёны зацвела детская, доверчивая улыбка.
— Да я и любить-то, верно, не умею… Откуда бы уметь? Меня ж четырнадцати годов замуж выдали. И не думала я еще о любви, и не гадала, какая она. А после только Мишу и любила. Хотя муж у меня, Царство ему Небесное, был добрый, грех жаловаться. А ныне — ну какая я молодая? Сорок два годочка. Старуха!
— Это неправда! — вырвалось у него. Ты прекрасна. И если бы… если бы у меня по-прежнему было мое имя, имя, которое не стыдно предложить знатной женщине, я бы знал, что тебе сказать!
Бледность, мгновенно сменившая на лице боярыни яркий румянец, открыла Хельмуту куда больше, чем могли бы открыть любые слова. Сердце прыгнуло в его груди и заколотилось где-то возле горла.
— Я… Мы… Мы же с Мишей тоже все потеряли! — прошептала Алёна. — И наше имя, и все, что имели. Родня нас отвергла, а Мишу мертвым объявила. Раз так, то мы с тобой — ровня. И ты для нас не чужой. Как мне тебя звать-то? Данилушкой? Или, как прежде, Хельмутом?
— А как захочешь. Оба имени — мои, крещеные. А из твоих уст любое ласковым покажется. Алёна Елисеевна! Алёна… Даю тебе слово, что покуда я жив, буду рядом с Михаилом и жизнь положу, чтобы с ним никогда больше не случится беды. Веришь ли?
Роман посвящен жизни и творчеству Огюста Монферрана (1786–1858), одного из крупнейших архитекторов XIX в., создателя Александровской колонны, Исаакиевского собора и многих других архитектурных сооружений.Роман Ирины Александровны Измайловой рассчитан на широкий круг читателей, но в особенности будет полезен тем, кто интересуется историей русского искусства и культуры в целом.Для широкого круга читателей.Издание осуществлено за счет средств автора.
На фоне реальных исторических событий, знакомых нам лишь по древнегреческой мифологии, разворачивается действие этого фантастического остросюжетного романа. Автор превращает мифологических героев в живых реальных людей с реальными характерами, но дает им несколько иную судьбу, чем неведомые нам создатели древнегреческих мифов. Из существующих вариантов известного предания о Троянской войне, на основе которых было создано множество литературных произведений, гомеровская «Илиада» была более гениальной, чем остальные, но не более верной исторической правде, которой мы попросту не знаем...
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.
Исаакиевский собор – одно из самых удивительных зданий в мире. Его строительство растянулось на сорок лет (с 1818 по 1858 год). За это время Российскую империю потрясали бунты, стихийные бедствия и эпидемии, однако ценой многих жертв и вопреки тяжелейшим испытаниям главный Собор страны был построен и освящен. Роман Ирины Измайловой в увлекательной форме рассказывает подробную историю строительства Исаакиевского собора, а также биографию его гениального зодчего Огюста де Монферрана, чья жизнь, полная невероятных приключений, может затмить лучшие страницы книг Александра Дюма.
Конец XII века. Ричард Львиное Сердце не вернулся из Крестового похода. В отсутствие короля «старая добрая Англия» превращается в ад – осмелевшие от безнаказанности феодалы грабят и рвут страну на части, простонародье ропщет под гнетом двойных налогов, в лесах и на дорогах хозяйничают разбойничьи шайки, и повсюду гремит имя Робин Гуда, который слывет «благородным разбойником» и защитником угнетенных. Но что за польза народу от его «подвигов», расшатывающих и без того слабую власть и ввергающих страну в кровавую смуту? Станет ли простолюдинам легче, если вся Англия превратится в выжженную мятежами пустыню? Кто в состоянии обуздать бандитскую вольницу и спасти королевство от гибели? Лишь один человек – благородный сэр Эдвин, шериф Ноттингемский…Неожиданный взгляд на судьбу и деяния легендарного разбойника! Шокирующее переосмысление классического сюжета! Именно так Ридли Скотт (режиссер «Гладиатора» и «Царства небесного») задумал снимать свой блокбастер «Робин Гуд», премьера которого стала главным кинособытием года!
В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.