1600 лет под водой - [23]

…Дождь прекратился. Над нами всходило солнце. Я спустился в каюту и сделал себе крепкий кофе.

Глава XII Обломки, осадки, отшельники и акваплан

Первыми ныряли Барбара, Ли, Бастиан и я. На глубине шести метров мы вошли в слой ледяной воды и, слегка согревшись, пошли дальше, на дно. Это было ложе из песка и ила, испещренное ковыльными метелками водорослей. Видимость ничтожна. Все очень напоминало одно из тех болот под Дартмуром, которые выглядят такими необычными в липком предутреннем тумане.

Впереди вырисовывалась темная полоса. Конечно же, остов корабля, вот и ребра-рангоуты торчат из грязи. Подплыв ближе, я едва успел увидеть ряд полузасыпанных грязью пушечных ядер, ибо в следующую же минуту нивесть откуда свалился Ли, и все вокруг заволокло мутной пеленой.

Я всплыл метра на три и огляделся. Внезапно Бастиан схватил меня за руку и указал на дно. Что-то зашевелилось в зарослях, и мы оба бросились туда. Там, на дне, шевеля усами, сидел огромный рак-отшельник. Я попросил Бастиана подержать его, пока я наведу фотокамеру. К сожалению, Бастиан был незнаком с этим видом подводной деятельности и понял мою просьбу слишком буквально. Он вынул нож и бросился на противника. Я нажал спуск, но проклятая вспышка не сработала. Бастиан все еще преследовал рака, который резкими рывками пятился назад. Дело принимало печальный оборот, потому что рак двигался вспять с быстротой автомобиля, и каждый новый удар мощного хвоста уносил его еще на метр назад. Я понял, что он вот-вот исчезнет в мутном круговороте.

Пока Бастиан занимал плацдарм для новой атаки, я ухитрился и схватил рака сзади. Это было моим просчетом, потому что мгновением раньше Бастиан ринулся в последнюю, решительную схватку. Его нож пощадил меня, зато акваланг нанес мне искрометный удар в лицо, сдвинув наполовину маску, которая тут же наполнилась водой. Держа отчаянно вырывающегося рака в одной руке и фотокамеру в другой, я не мог и думать о том, чтобы очистить маску от воды. К счастью, сквозь водяную призму я смог разглядеть Бастиана и сунул ему в руку строптивого представителя семейства ракообразных. Затем, кое-как выдув воду из маски, я еще раз попытался запечатлеть участников схватки. Удержать большого рака довольно трудно, особенно если не знаешь, где у него голова, где хвост, который, кстати сказать, усеян снизу доверху двумя рядами шипов, способных нанести глубокие болезненные раны каждому, кто безрассудно нападет на их обладателя с задней стороны. Кроме того, размягченная водой кожа рук покрывается порезами об острые края раковины. Бастиан получил сполна и то и другое.

Тем временем моя камера наотрез отказывалась работать. Мы были на двадцатиметровой глубине, а поскольку я поставил короткую выдержку, нечего было и думать о том, чтобы снимать при таком освещении. Я указал наверх, Бастиан кивнул, и мы всплыли.

Как только освещение стало лучше, я сделал желанный снимок и поплыл к кораблю. Бастиан последовал за мной. Ему предстоял полный курс лечения дезинфектантом и липким пластырем. Вообще, многочисленные шрамы, раны, порезы и царапины всегда составляют неотъемлемый результат подводного плавания. Они заживают долго: дней семь — десять. Морская вода жжет раны, и если их не лечить, то они причиняют ощутимую боль, когда входишь в воду.

Появился Ли. Он тоже выследил большого рака и даже схватил его за усы, но рак предпочел оставить ему усы и благополучно скрылся. Я. показал Ли нашу добычу, украшенную парой роскошных усов. Он посмотрел на меня почти с ненавистью.

— Я, пожалуй нырну, взгляну на эту развалину! — деревянно-безразличным тоном сказала Барбара.

— И я!

— И я!

— И я!

На удивление оперативно натянув акваланги, мы устремились вниз, полагая, что скованный шоком рак Ли все еще там. Но боже мой, как мы были наивны. Этот пройдоха исчез. Мы вернулись к затонувшему кораблю ни с чем.

По меньшей мере двести ядер, весом в три-четыре килограмма каждое, лежали аккуратной кучкой, едва возвышаясь над поверхностью песка и ила. Вокруг были в изобилии разбросаны снаряды странной формы, похожие на гантели. Как мы позже выяснили, это были ядра с горючей смесью, своего рода древние зажигательные бомбы. Горючий материал навертывался на перекладину меж двух скрепленных шаров. Другие ядра были полыми, — вероятно, горючая жидкость заливалась внутрь. Разбирать деревянные части корабля следовало с величайшей осторожностью, потому что каждый неловкий шаг вздымал облако мути. Несмотря на это, мы обнаружили в тот день несколько глиняных сосудов, стеклянную вазу, заступ, мушкет и несколько шомполов. Больше мы не могли здесь оставаться ни единого часа, чтобы успеть вернуться в Цав-тат до темноты. Пришлось прекратить погружения. На прощание я все же настиг безусого противника Ли в его гнезде, и через несколько минут два неудачника уже варились в кипящей воде, приобретая тот нежнорозовый цвет, который обещает столь много истинным любителям пива. В тот вечер Ли, Бел и я смаковали langoustes более или менее a la Parisienne, плод трехчасовых кулинарных усилий Бел.

По возвращении из Молуната возобновилась работа у подводных стен. Мы не ставили себе задачу откапывать каждую отдельную стену, что заняло бы еще лет пять. Нам хотелось знать лишь какова высота этих стен, а также по возможности разыскать стены, направленные с севера на юг. Все стены, которые мы видели до сих пор, простирались неизменно с запада на восток, с небольшими отклонениями. Работа подвигалась медленно, потому что серая глина у подножий стен обладала твердостью гранита. Чтобы долбить ее несколько часов подряд при буквально нулевой видимости, требовался незаурядный оптимизм.