№ 16 - [3]
Шрифт
Интервал
Из самых гиблых подворотен,
из могил,
Под плеск воды
и блеск ночных светил,
Под шелест ив
и пахнущий мальками ил…
Никто её так не любил!
ЧЕТВЕРОЕДИНАЯ
Её выжигали калёною сталью.
Её заливали кипящей смолой.
Ломали ей кости колымскою далью.
Пускали в расход коридорною мглой…
Она воскресала в раздольных напевах,
В молениях истых горячих сердец.
Она не делилась на красных и белых,
Она есть всех наших
стремлений венец —
И в чаяньях исстари с верою длилась
Свобода-любовь-красота-справедливость!
* * *
Сквозь лихие кривды реки,
Через скверн густой замес
Различают человеки
Семипесни, семисмехи
Семиярусных небес!
Там в ладу с душою всякой,
Изнурённой во скорбях,
В радости семероякой
Рай гудёт не второпях…
Есть и те, кто внемлют даже —
Семипядные во лбу —
И девятой небочаше
Сквозь кромешную гоньбу!
* * *
Какой-то затопленный скверик,
А рядом полно детворы.
И мой покидающий берег
Кораблик из красной коры…
Лучистый окраинный скверик
Из детского сна вспомнил я.
И снова так хочется верить
В хорошее в мире гнилья!
О где это зрение счастья
И чистые детские сны,
Зачем заменили их страсти
И горькие будни страны?!
Куда же задвинулось счастье,
Забытое с юных времён,
И в силу чьего сопричастья
Доверчивый взгляд омрачён?!
* * *
В полруки булгачит вьюга.
В полноги шагаем мы.
И беседа в виде круга
Возвращается до тьмы.
Друг-философ рад до рани
Спорить о судьбе Руси…
Не вокруг ли Круглой бани
Мы толчёмся, гой-еси?!
* * *
Низок вяз, в небесах увяз.
Высок клён, до земли склонён.
Летит голубка, далека халупка.
Летит тетёрка, всё видит зорко.
Машет мышь ей хвостом с пригорка.
Во пригорке живут хрущи-поищи.
Да светляки стрекочут-сверкочут.
В океян-море скачут коньки тихо.
А под дном-то клокочет жар лихо.
А и там обитает малая тварь.
Равно как всюду, где ни пошарь.
А и весь её рой мыслям
людским под стать.
А не то ли
и есть свыше нам благодать,
Что не станем
со всем растекаться-плутать!
ИСТЫЙ
Так сказал, как шелепугою предолгой,
Туго сыромятной кожею сплетённой,
Со всей удалью стегнул, — и далью звонкой
Раскатилось вторье до границы дённой,
А за нею вздрогнула ночная звёздка,
Аж с печи в избе посыпалась извёстка!
Обернулся всяк при этом пеший-конный,
Встрепенувшись, навострили уши звери,
Схоронился ястреб за горою тёмной,
Ну а мыши повыскакивали в двери;
И любые шелесты кругом притихли,
Рябь разгладилась по рекам и озёрам,
Пресеклись все кривотолки да бредихи, —
Хоть внемли прапращуров переговорам…
И отправился сквозь бор зелёный
Удалой наш молодец тропой знакомой.
Глядь — дорожки той заветной поперёк
Частокол стоит, и крепок, и высок.
И конца ограде нету вправо-влево.
Постучал он вежливо в забора древо —
Может быть, откроют где-то ход,
Уважать, мол, надо же народ!
Но в ответ лишь был облаян злыми псами,
Пёсьи морды тали прыгать над зубцами
Частокола из соснового бревна;
Тут нагнулся, зацепил он тропку — на!
Выдернул, как плеть, из-под забора,
Намотав на кулачок, притихла свора…
Да как стегнёт суглинистой тропой! —
Разлетелся сразу частокол щепой,
Разбежалась свора, тихо заскулила,
А навстречу — злыд-злыдович:
«Ну ты сила!
Будешь мне теперь служить, ага?
Стану я тебе выплачивать таньга…»
Добрый молодец злыдовича тропою
Хлобыстнул — и тот рассыпался трухою.
* * *
Не токмо постом и молитвой,
Но и вдохновенным трудом
Спасаемся мы, аки бритвой
Страстей отсекаючи ком.
Люблю мастеров-древоделов,
Художников точных люблю,
Что суетность сводят к нулю
Без линий и красок дебелых,
Без ложных идей скороспелых
И без поклоненья рублю!
* * *
Идёт Ермол —
Всё летит в размол,
Идёт Ермак —
Всё вокруг не так,
И стоит Ермил —
Белосвет весь мил,
И стоит Федот —
Черносвет вразмёт,
И стоит Авдей —
В рост пошёл ветвей;
Степан, посторонись,
Сидор, огородись,
Никанор, Дрона кинь,
Анисим, примани синь!
Вот да не навязчивые
Но идущие-стоящие,
Невидимо следящие,
Молча говорящие
Речи не пустячные,
Да всё вещие и вящие.
РЕПОРТАЖ 1405
Над гладью дышит марь,
Птах пробует свисток,
И розовую ярь
Готов разлить восток.
Найдя достойный клёв,
Удят язя, гольца
Мужи Андрей Рублёв
Да Прохор с Городца.
Старик Грек Феофан
Готовит костерок
И чёрный, яко вран,
Походный котелок;
И вот уже друзья
Вкушают, помолясь,
Из Яузы язя,
И ждёт в Кремле их князь…
* * *
Глаха да Палаха,
Тишка да Фролок.
То острог, то плаха,
То — не выдаст Бог.
Эх, тайга-тайжина,
Вольница-Сибирь,
Ты моя судьбина,
Камень-алатырь!
За язык цепляться
Камень тот горазд.
Рот раскрыл — и цаца
Выдаст и продаст…
Дичь кругом да одурь
Да лихая жизь.
Вывожу не оду —
Литию, кажись.
Вторит панихидой
Ветерок по нам…
Голытьба завидуй
Мексик да Панам!
* * *
Как зреют зёрна в колосе попарно,
А семечки в подсолнухе спирально,
Закономерно так и мы с тобой
Породнены вселенскою судьбой.
Осознавать историю горазды
Мы в русские и угодили «Фасты»,
Чтоб засвидетельствовать на века —
Даётся счастье не нашармака!
ПО МОЛОДОСТИ
Не отдыхал в Геленджике я,
На Казантипе не тусил.
И после клича диск-жокея
Не ощущал притока сил.
Зато на юге я Сибири
Гулял по городу Мыски,
А телеутские Эсфири
Гнить не давали от тоски.
ОТПОВАДНАЯ
Д-заищись меня, ищи
Не на гульбище, не на торжище,
Не на кладбище-придорожище,
А где карпы да лещи
На уду в тиши клюют,
По округе же всё темны леса
Непролазные; не ходи, краса,
Во скитальческий приют,
Не ищи меня, отстань
В свет и темень, позднь и рань,