140% - [45]

Так казалось.

Лида чувствовала, что Егор — это птица совсем не её полёта, что с ним ей ни за что не быть, и в глубине души она знала, что их отношения ненадолго. Плохо в этой истории было то, что с работы тогда ей придётся уйти. Пока он сдерживал эмоции, но она ловила его взгляды, и от них бросало в пот. Когда отношения подойдут к логическому концу, ей лучше не работать рядом и не ощущать его раздражительность.

Вскоре Тоня застучала ключами в двери, зашла и зашумела душем. Значит, всё в порядке. Лида не стала выходить и спрашивать, почему так поздно, уже было почти четыре утра.

Сон всё не шёл, вспоминались искренние, смелые ласки Егора, его восхищение ею в каждом движении, об этом хотелось думать и нежить в памяти. И даже его тёмный взгляд не был мрачным, он смотрел мягко, ласково, а ведь мужчина был по натуре очень жёстким человеком, это читалось в его характере.

Да, наверно поэтому она немного боялась его и не обольщалась насчёт их будущего. Вряд ли их отношения продлятся дольше лета, она была реалисткой. Но вернуть веру в себя и свою жизнь таким способом… — почему бы и нет?

С этой мыслью она уснула, не видя, как в комнате добавилось красок от взошедшего солнца и не чувствуя, что во сне она плакала.

* * *

Я вполне могла бы сказать, что почти не запомнила остальных экзаменов. Я ощущалась себе роботом — учила, не позволяя отвлекаться, страшно нервничала и постоянно ощущала зуд беспокойства. Хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось, потому что в страхе жить надоело. Я понимала неподъёмную ответственность, на меня давил груз мыслей о поступлении и личной жизни, и того, что это время должно быть в жизни самое лучшее, а внутри хотелось кричать от боли.

Я не позволяла себе обращать внимание на то, что я почти перестала есть. И раньше не страдая от избыточного аппетита, я его потеряла совсем. Несмотря на это в прошлогодние джинсовые шорты я не влезла. Просто в замешательстве посмотрела на них и забросила подальше в шкаф.

Марина как всегда завидовала моей худобе, но я тактично промолчала, что в последнее время еду стала ненавидеть, а это не было чем-то хорошим. Я пробовала заставлять себя есть, но это плохо заканчивалось — я бежала к белому другу и отправляла всё в канализацию. Постепенно закрались мысли о том, что у меня какая-нибудь нервная анорексия, как у тех девушек, которые мечтали похудеть и довели себя до абсолютного отторжения пищи.

Набрав в поисковике эту проблему, я ужаснулась — все мои ощущения и симптомы абсолютно совпадали с тем, о чём там говорилось. А я ещё думала, что виноваты противозачаточные таблетки. По факту у меня были нешуточные проблемы со здоровьем, и всё из-за нервов, а хуже этого и быть не может, потому что почти не лечится.

Я испугалась, маме ничего не говорила. Подумала, что скажу, когда поступлю в университет. Не могла я её подвести и сейчас поставить под вопрос своё будущее. Хоть оно меня ждало невесёлое, но всё же моё.

Поделилась я проблемой только с Лизой, когда выбралась к ней наконец через две недели. У меня остался последний экзамен, и я, одурев от переизбытка информации, пошла навестить её и Пашика, так хотелось его увидеть и потискать.

Набрав пакет с подгузниками и едой уже на свои деньги, которые мне дала мама, я пришла к её подъезду, не рискнув зайти. Не хотелось сталкиваться с мамашей.

Лиза вышла с коляской, встревоженно оглядела меня и кивнула подбородком вдоль тротуара. Мы двинулись в тени длинного дома, на улице вот уже несколько дней стояла сильная жара. В воздухе висела липкая пыль, а где-то высоко в небе пищали стрижи, говоря о том, что скоро вечер.

Пашка лежал в коляске и деловито перебирал натянутые над ним колечки на резинке, которые я принесла в прошлый раз. Это были Тёмины и теперь пригодились мальчишке.

— Как у вас дела? Как мама? — спросила я полушутливым тоном. — Извини, что долго не приходила, экзамены…

— Я поняла, что тебе некогда, конечно, — Лиза нервно пригладила рыжие волосы и оглянулась. — У нас по-разному дела. Мама тоже по-разному.

Я в ожидании молчала, но ничего не последовало. Она не хотела мне говорить.

— Ты как? Что-то случилось? — спросила я, не выдержав молчания.

Лиза дёрнула одним плечом и, пока мы не свернули в небольшой палисадник между домами, ни слова не произнесла. Потом она остановилась в густой тени и стала странно поднимать и опускать плечи, а через минуту беззвучно заплакала.

Я растерялась, просто глядя на неё, сдвинув на лоб солнцезащитные очки. На меня снова накатила та самая муть, которая не отпускала ни на день — затошнило.

— Я больше так не могу, Тонь. Она… она сказала мне убираться куда-нибудь к чёрту, иначе кормить нас не собирается. Утром несколько дней назад я прихожу из ванны, а она смесь даёт Паше, и он пьёт. Я закричала на неё, чтобы она ничего не давала, выхватила из рук бутылочку, а она меня ударила по лицу. В бутылочке что-то было, я чувствовала запах спирта. Но он совсем немного выпил, я потом отпоила водой. Как мне было страшно! Я… у меня такие мысли чёрные полезли, Тоня. Если бы не ты, я бы… Господи!

Я собрала в кучу всю волю и сказала: — Вам надо съезжать. Я тебе не говорила, думала, ты откажешься, но сейчас уже так не думаю. Рома говорил, что готов дать тебе комнату в любое время и на сколько надо. На полном серьёзе.