140% - [44]

— Я знаю, что у нас нет никаких отношений, кроме секса, но я не хочу больше слышать про Рому. Совсем.

— Да ты сам разговор завёл, нет? Я говорила тебе, что только общаюсь с ним иногда из-за Лизы и…

— Мне это не интересно, — отрубил он и вышел в прихожую. — Я жду тебя, пошли!

В этот вечер мы окончательно не поругались, ещё нет, всё было глупо и как-то по-детски.

Очень странно, но мне почему-то запомнилась эта прогулка, хотя ничего особенного на ней не произошло. Наверное, она осталась в памяти потому, что больше мы так с ним не гуляли.

Тёплая синева вечера накрыла всё вокруг, и когда следом пришла ночь, в воздухе висела нега. Лето только начиналось, казалось бесконечным и свободным, и поэтому навстречу нам попадались только смеющиеся и раскованные люди.

Я попыталась ни о чём не думать, впитывая в себя каждую секунду рядом с ним, но это было невозможно. Стоило мне оглянуться, и там, в темноте, за горящими фонарями и припаркованными вдоль тротуаров машинами, незримо скрывался следующий день, в котором всё могло оказаться по-другому.

Мы много молчали, после разговора о Роме он так ни разу и не улыбнулся. Я пыталась шутить, мы обнимались, потом целовались, дразня друг друга на тенистой лавочке возле стадиона, где недавно я разговаривала с Лизой. Но больше не говорили о будущем.

Я помнила его обидные слова, сказанные сгоряча о том, что между нами есть только секс.

Он быть может, думал о Роме. Мы не доверяли друг другу, а имело ли смысл что-то доказывать, я была не уверена.

Однажды я не выдержала и спросила.

— Может быть, мне тоже поехать учиться в Москву? Сеченовский я вряд ли осилю, может Пирогова…

В то время я постоянно говорила обо всём в виде шутки, чтобы не испытывать много боли, и в случае чего просто прикидывалась дурочкой. Но он раскусил меня и ответил серьёзно: — Не глупи, Тоня. Здесь отличный универ, здесь мать и брат. Я бы тоже никуда не поехал, если бы не отец. Но у меня, видимо, другая судьба.

Я почувствовала вдруг холод в душный июньский вечер, и слёзы сдавили горло, поэтому долго молчала, чтобы не выдать себя и своей дрожи.

— А приезжать ты хотя бы будешь на каникулы? Или тебя не будет интересовать секс с бывшей школьной подругой?

В моих словах было столько яда, что хватило бы нам поругаться окончательно, но время ещё не пришло.

— Думаю, он не будет интересовать тебя, — вставил он с усмешкой, — ты же будешь девушкой местного воротилы или криминального авторитета, забыла?

Я рассмеялась не слишком естественно. Какая ирония, наши отношения погубит его глупая ревность и слухи обо мне, а не расстояние.

С тоской взглянув на оранжевую огромную луну, прятавшуюся в ветвях ив, я прикрыла глаза. Волшебство вечера, этого момента постоянно омрачалось нашими предчувствиями, возможно, мы уже не были счастливы тогда именно поэтому.

— Я слишком неравнодушна к тебе, чтобы так быстро выкинуть из головы, — хотела сказать я, но не сказала.

Фраза эта казалась мне слишком взрослой и слишком серьёзной. Я могла бы сколько угодно бравировать и подшучивать, но говорить настолько откровенно не позволяла гордость и уверенность в том, что меня обязательно обидят за это. А быть может, такие слова могли бы многое изменить.

Мы расстались перед рассветом, успев ещё раз подарить друг другу ласки. Не чувствуя ночной прохлады, которая незаметно пришла около трёх и как будто села рядом, наши тела продолжали говорить правду — продолжали любить. Мне нравилось гладить его тёплую кожу, пахнущую чистым мужским запахом, тереться губами о его отросшую щетину на подбородке, целовать тёмные брови над его серыми красивыми глазами. Он был мой в этот момент, принадлежал мне физически без остатка. Я хотела бы остановить это мгновение, но оно ушло, мы оправили свою одежду и встали с лавочки, чтобы пойти домой.

Перед тем, как выйти на тротуар, идущий вдоль стадиона, я оглянулась и увидела только тёмные деревья, сверху посеребрённые белой утренней луной. Время рядом с любимым подошло к концу.

* * *

Квартира показалась ей даже чужой, когда она пришла после их очередного свидания. Оно конечно, как и в первый раз, перетекло в постель, и теперь Лидия лежала дома в спальне и корила себя за несдержанность. Завести роман со своим начальником и так бесстыдно отдаваться ему — это было верхом легкомыслия.

Ещё совсем недавно Лидия и не поверила бы в такое, шел бракоразводный процесс, разрушивший весь её мир, и вдруг открылось, что жизнь на этом не закончилась. Вот так просто и быстро Лидия пошла дальше, в новые отношения и даже близость (о которой было ох, как приятно вспоминать).

Глубоко вздохнув, женщина попыталась заснуть и не смогла. Отчасти от нервного перенапряжения, отчасти потому, что Тони ещё не было дома. По её словам она отправилась на прогулку с Матвеем, и что бы сказала её молодая дочь о поведении мамы, которая всю жизнь вела скромный образ жизни и отдавала себя им, детям?

Щёки загорелись в темноте. Лидия неспокойно вздохнула и вспомнила, что голос дочери после экзамена ей показался печальным. С девушкой что-то происходило, и это что-то было любовью, возникшей рано и неосторожно, потому что он уезжал и оставлял её здесь. У Тони были частые перепады настроения, она много плакала и скрывала это, мало и беспорядочно ела и казалась такой маленькой и жалкой. Лидия понимала её, как никто другой, ведь только месяц назад она была такой же. Никита для неё был всем миром, а когда он решил уйти, то забрал и всю душу.