1356 - [85]

— Ваше Величество? — меж грушёвых деревьев показался Дуглас с фонарём в руке, — Поздно ложитесь, сир?

— Как и вы, мой друг.

Дуглас преклонил колено, но, повинуясь знаку короля, встал. Шотландец был облачён в кольчугу, взявшуюся лёгкой ржавчиной в местах соединения колец, поверх кожаной куртки, потёртой, кое-где грубо зашитой. На боку болтался широкий меч, а во второй руке Дуглас сжимал стрелу. Король на миг устыдился своей роскошной бархатной синей мантии с вышитыми золотом лилиями.

— Вина? — предложил Иоанн.

— Лучше эля, Ваше Величество.

— Люк, эль есть?

— Есть, Ваше Величество.

— Подай лорду Дугласу, — распорядился король, натужно улыбаясь шотландцу, — Полагаю, вы явились вновь уговаривать меня атаковать?

— Зачем, Ваше Величество? Подонки в ловушке, вы и без моих уговоров знаете, что другого такого случая раздавить их может и не представиться.

— Знаю, — признал король, — но они на холме, а мы у подножия. Атаковать вгору?

— С севера и с запада уклон плёвый, сир. В Шотландии мы подобные бугры и холмами-то не зовём. Трёхногая корова поднимется, не запыхавшись.

— Очень ободряюще.

Слуга приволок кувшин пива, который шотландец осушил одним долгим глотком. Струйки эля сбегали по бокам рта в бороду. Дикарь, с лёгкой брезгливостью подумал король, дикарь с задворок мира. Вслух он произнёс:

— Жажда мучит, мой друг?

— Не так сильно, как она мучит проклятых англичан, — ухмыльнулся Дуглас, швыряя кувшин слуге.

Король поджал губы. Что за манеры?

— Потрепался с крестьянином, — сказал Дуглас, — Он говорит, что на холме воды ни капли.

— Рядом река.

— Для тысяч воинов и лошадей не наносишься воды, сир.

— Может, просто дать им подохнуть от жажды?

— Прорвутся на юг, сир.

— Всё-таки вы настаиваете на атаке, — блекло констатировал Иоанн.

— Взгляните на это, сир, — Дуглас протянул ему стрелу.

— Английская.

— Мой человек последние пару недель мотался по поручениям кардинала Бессьера. Не уверен, правда, что он человек. По повадкам — дикий зверь, а дерётся, как безумный демон. Стыдно признаться, я его порой побаиваюсь; представляю, какое впечатление он производит на врагов. Сегодня вечером в мою ручную зверюшку стрелял лучник. Попал в нагрудник с трёх десятков шагов, а моей скотинке — хоть бы хны. Мало того, сейчас он развлекается с деревенской девкой. Подумайте, сир: в парня пустили стрелу чуть ли не в упор, а он не только не умер, но нашёл в себе достаточно сил, чтобы брюхатить деревенскую дурищу. Знак свыше для всех нас.

Король пощупал наконечник стрелы. Десятисантиметровый, гладкий и острый, он был согнут крючком. Нагрудную пластину эта стрела явно не пробила.

— Одна ласточка весны не делает, — с сомнением сказал король.

— Согласен, сир. Но давайте обмозгуем, о чём говорит появление такой ласточки?

Король испытал приступ раздражения:

— О чём же? О том, что она плохо сделана? Ну. Попалась такая. Вашему зверьку чертовски повезло.

— Англичане изготавливают стрелы тысячами, сир. Каждое графство обязано поставить определённое количество стрел, поэтому режут древки, варят клей, клеят оперенье разные ремесленники. Наконечники куются сотнями кузнецов по всей стране, поэтому конечный продукт выходит другой, чем в том случае, когда изделием занят один мастер. Вы едите, сир, с золотой тарелки, которую отлил и любовно обработал ювелир, продумав каждый завиток узора, каждый изгиб. Ваши подданные едят из глиняных мисок, которые лепятся гончарами по сто штук в день. Сравните вашу тарелку и глиняную миску, разница в качестве видна невооружённым глазом. Так и со стрелами. Если кузнецу надо выковать тысячу наконечников, будет ли он тщательно отмерять, сколько и когда добавил в горн костей?

— Костей? — недоумённо повторил король.

То, что, рассказал Дуглас, было ново для него. Король никогда не задавался вопросом: откуда берутся стрелы, тысячами выстреливаемые в стычках и сражениях? Неужели действительно англичане смогли организовать такое сложное производство у себя на острове? Король попытался представить организацию чего-то подобного во Франции и поморщился. Невозможно.

— Кости? — король опасливо перекрестился, — Колдовство какое-то?

— Видите ли, Ваше Величество, если плавить в горне просто руду, вы получите обычное железо, а чтобы получить сталь, надо добавить кости.

— Хм, не знал.

— Говорят, из костей девственниц выходит лучшая сталь, но и без останков непорочных дев французским оружейникам удаётся выковывать превосходные нагрудники, о которые тупятся дешёвые английские наконечники.

Король кивнул. До него начало доходить, куда гнёт шотландец:

— По-вашему, мы сильно переоцениваем убойную силу английских луков?

— По-моему, сир, они способны превратить в кровавый кошмар конную атаку. Дешёвой стрелы достаточно, чтобы убить коня. Но пешему латнику стрелы не страшны. Пробьёт щит, а уже наплечник или шлем — едва ли. С тем же успехом англичане могут камнями в нас кидать.

Король задумчиво вертел в пальцах стрелу. Под Креси французы атаковали в конном строю. Стрелы убили тысячи лошадей за считанные минуты, и в последовавшей затем свалке погибли тысячи спешенных латников. А сами англичане сражались пешими. И были знамениты этим. Хотя так было не всегда. В Шотландии несколько десятков лет назад англичане налетели конной лавой на строй копейщиков, и после того разгрома более никогда не дрались в седле. Усвоили урок. Пожалуй, французам тоже не повредило бы сделать соответствующие выводы из прошлых поражений. Французское рыцарство воспитывалось в ключе того, что единственный приличествующий для благородного сословия способ атаки — верхом, на полном скаку, плотно спрессованной массой людей, коней и железа. Но Дуглас говорил правду. Лошади уязвимы для стрел. Так что, сражаться на своих двоих? Как англичане? Король протянул стрелу обратно Дугласу: