13 подвигов Ерофея - [5]

Гермес почесал задумчиво горбинку носа и сказал:

- Что-то мне расхотелось гулять. Давай вернемся.

Ерофей пожал плечами, мол, как скажешь, и они зашагали к дому.

- Ты что? Испугался? - осведомился Ерофей у олимпийца.

- Нет, но как у вас говорят…

- … я не трус, но я боюсь? Так что ли? - подсказал Ерофей.

- О, да! И ещё: не тот герой, который говорит, что не ведает страха, а тот, что сумеет страх преодолеть. Правильно я выражаюсь?

Ерофей кивнул.

- Так вот, я боюсь не за себя, а за рассудок тех молодых вакханок, как бы они его не выдули вместе с пузырями.

Они замолчали, дружно, в ногу, топая по тротуару.

- Слушай, Ерофей, - деликатно кашлянув, спросил Гермес: - А твоя возлюбленная - она такая же дура лопоухая, как эта троица?

Ерофей печально вздохнул:

- Вообще-то она не такая, но у неё свой пунктик.

- Что есть - «пунктик»?

- Ну, желание, стремление, цель - как хочешь, так и называй. Она мечтает после института подцепить молодого бизнесмена с «мерседесом». Почему именно с «мерседесом»? - Ерофей недоумённо пожал плечами. - Ведь есть «вольво», «джипы», «кадиллаки»…

- Что есть это самое - «мерседес», и как там дальше? - поинтересовался Гермес.

- Да вон тебе - «мерседес», а вот на «вольво» кто-то рассекает, - показал Ерофей на проезжую часть дороги.

Гермес, занятый прежде созерцанием девиц, вдруг обнаружил, что рядом снуют туда-сюда разноцветные и непонятные существа. Он вздрогнул, схватил за руку Ерофея и крепко её сжал, однако мужество всё же не покинуло бога-олимпийца, и он быстро понял, что к чему:

- Значит, эти рычащие колесницы, в которых, наверное, сидят драконы, и есть - «мерседес»? О, нужно быть богом или бесстрашным героем, чтобы мчаться в такой колеснице!

- Ну, боги - не боги, и про героев не знаю, но ребята там явно крутые и при бабках. А из меня какой сейчас бизнесмен? - Ерофей вздохнул. - Впрочем, наверное, и потом не выйдет. Я, как мама говорит, простофиля.

- О, твоя мама не права! - с жаром воскликнул Гермес.- Ты - один из величайших героев! Мало кто сумел бы испугать Дэта, то есть Сатану, а ты испугал. И сама дьяволица Смерть при упоминании твоего имени зеленеет.

- Да ведь Изольде от этого - никакого интереса, - вздохнул Ерофей. - Она говорит, что за просто Ерофея пусть выходят просто Маши, а у неё имя- Изольда, и оно требует особого интерьера, тем более что её родители у своих предков отыскали какую-то шляхетскую дворянскую кровь, вот Изка и завыпендривалась. А вообще-то, думаю, насмотрелась она рекламы да наслушалась шлягеров, - и Ерофей пропел противным гнусавым голосом, - «Ах, Черное ты море, ах, белый «мерседес»…

- Да, - сочувственно покачал головой Гермес, - твоя Изольда капризна, как Анаксарета.

- Это ещё кто? - заинтересовался Ерофей.

- Жила на Кипре девушка, которая так перед любящим её юношей капризничала, так презрительно его ухаживания отвергала, что бедняга не стерпел и повесился на двери её дома. Афродита капризницу за это превратила в каменную статую. Слушай, Ерофей, - Гермес воскликнул, стукнув себя по лбу. - Эврика! Хочешь, я поговорю с Эротом, сыном Афродиты? Он, если честно, пакостный мальчишка, и часто вредит людям или богам со своими любовными стрелами. В меня однажды угодил своей стрелой, так я от любви к одной нимфе чуть с ума не свихнулся. Но вообще - парень отзывчивый. Мы с ним - друзья, я попрошу - поможет. Твоя Изольда так в тебя влюбится, что устанешь от её любви, - и он, как ему казалось, легонько толкнул плечом Ерофея, но того отшибло на пару метров к стене дома.

Ерофей поморщился от боли в ушибленном о стену плече, однако гордо вскинул голову:

- Нет. Предпочитаю, чтобы она меня полюбила сама и такого, какой есть.

- Ну, как скажешь, - слегка обиделся Гермес, ведь предлагал впервые помощь смертному совершенно бескорыстно.

«Высоко на светлом Олимпе царит Зевс, окружённый множеством богов. Ни дождя, ни снега не бывает в царстве Зевса, вечно там радостное прекрасное лето, а над головой - бездонное яркое голубое небо. Но не звали бы Зевса тучегонителем, если бы совсем не существовало туч. А они были, но намного ниже царства Зевса, клубились внизу, и если хмур был Зевс и не желал никого видеть из героев Эллады, то тучи скрывали от него землю. Но часто Зевс ради шутки разгоняет тучи, и они бестолково, как овцы, разбегаются в стороны, и тогда на землю льется золотой солнечный свет от лика бога Гелиоса, но при этом, конечно, не видно снизу ни Зевса, ни его приближенных богов. А на земле всё меняется своим чередом - и лето, и осень, и зима, и весна…» - Гермес вдохновенно, словно по книге читал, рассказывал Ерофею об Олимпе, объясняя, почему на земле существуют времена года, откуда взялись те или иные герои.

Гермес вместе с Ерофеем валялся у подножия Олимпа, где оказались они после старта прямо из квартиры Ерофея. Горюнов даже не понял, как это получилось. Просто Гермес сказал, нацепив свои крылатые сандалии:

- Хватайся за шею и держись крепче.

И хлоп! Впрямь быстрее мысли мчался в пространстве Гермес. Ерофей не успел даже испугаться, как они оказались в зелёной благоухающей цветущей роще.

- Эх, хорошо в стране родимой жить! - возрадовался Гермес, стряхнул с плеч Ерофея и плюхнулся на зелёную сочную траву. - Ну и оттянул ты мне плечи, Ероха, со своими шмотками. И зачем тебе это всё? - он пихнул ногой рюкзак и чехол с палаткой. - Здесь тепло, светло, и мухи не кусают.